Легенды квилетов - Оливия Невельсон Страница 4

Тем подружкам жемчужины и достались: со дня свадьбы и до самой смерти не притрагивалась Лукавая Сиху к рыбе и не носила на шее раковины – не могла Прибрежная Волна подарить ей ничего дороже их жизни с Нуто.

Оставила после себя Лукавая Сиху красивую сказку, добрую память и секрет плетения корзин, которые не то что воду – счастье удержат.

Дочь Тандербёрда

Юный Кватко поднимался все выше и выше в горы. Остались позади родной скалистый пляж и ровный гул океана. Закончились ельники, по которым ему так нравилось пробираться, ощущая, как пружинит под ногами усыпанная иглами земля. Давно исчез запах дымка́ от деревень, лишь ветер дул ему в лицо, иногда принося медовый аромат цветочных полян.

Кватко шел вперед и боролся с собой. Больше всего ему хотелось схитрить и повернуть назад. Ну кто об этом узнает?.. Неужели оно стоит того – замерзнуть здесь, сбиться с пути и одичать из-за глупого спора?

Подумаешь, пообещал, что изготовит себе копье из ветви самой высоко растущей сосны! Сосен этих вокруг – не перечесть, махнул топориком – и в обратный путь. Кватко еще мог представить, что Лони и Макки увязались за ним следом, чтобы убедиться: он точно ушел, а не обманул их и спрятался в скалах. Но вот что они полезут за ним в горы…

«Кто узнает? Я! Я буду знать», – снова и снова повторял себе юноша, забираясь все выше.

Не получится верного копья, если начать его со лжи. Пока вырезать будешь, всю кожу с ладоней снимешь. А потом оно подведет, непременно подведет: мимо врага пролетит да соплеменнику в спину вонзится… и добро бы тем соплеменником оказался Лони. А если отец или брат?

Нет, Кватко – дурак, конечно, что в спор этот ввязался, но попусту рисковать не станет.

Вот и взбирался юноша все выше в горы. Ночами жег костры и укрывался листьями папоротника, днем шел, опираясь на выпрошенную у старого кедра палку. Нельзя лес калечить без спросу – этому Кватко еще в детстве крепко выучили. Если дерево гибнет, чтобы из него дом возвели или каноэ построили, – это доброе дело. Старая сосна, зная, что под корень ее рубят ради того, чтоб новую жизнь подарить и почести ей оказать, не разозлится. Весло само станет ложиться в руку, стены дома надежно сберегут от ветра. А вот если дереву просто так сучья ломать да ветви рубить, оно обидится, и будут стрелы мимо цели лететь, а каноэ – воду черпать. Надо с деревом поговорить сначала, про нужду свою рассказать, помочь ему чем: рассохшуюся ветвь бережно срубить, короеда спугнуть. Вот и посох свой Кватко не силой взял, а добротой: птенчика у земли нашел и в гнездо вернул. И птичке меньше забот, и кедру – старики малышей любят, это все знают.

Очередной день пути клонился к вечеру, когда в нос Кватко впервые за долгое время ударил очень знакомый, а оттого совершенно неожиданный запах: где-то поблизости жарили мясо. Юноша застыл на месте в нерешительности – соплеменникам здесь делать нечего, один он такой дурак, а людям племени нутка и подавно. Вражда между ними и квилетами давно себя исчерпала, и бояться Кватко было вроде нечего – что с него взять, кроме рубахи со штанами и топора? Но все равно юноше было не по себе.

– Эй! Есть тут кто?

По горам разошлось эхо, вспорхнули в воздух испуганные птицы, закатное солнце скользнуло чуть ниже, и лучи его ослепили юношу. Кватко выронил посох и зажмурил слезящиеся глаза, а когда наконец проморгался, то обнаружил, что на тропе он стоит не один.

Словно из ниоткуда – наверное, из расселины между скалами – появилась девушка. Одета она была в бесформенную мужскую рубаху, болтавшуюся на ней мешком и едва прикрывавшую колени. В распущенные темные волосы были вплетены цветы и перья. Кожа у девушки была слишком светла, чтобы заподозрить в ней квилетку или нутка. В первый миг Кватко принял ее за одну из Хладных, но рассмотрел на обнаженном плече легкие разводы загара и выдохнул с облегчением.

– Тут есть я. – Девушка все это время тоже пристально его рассматривала. – Тебе нужна помощь?

Кватко смутился.

– Нет, мне показалось, что пахнет мясом…

– Ты голоден?

Она говорила с ним так, словно они давно знакомы и в их встрече нет ничего удивительного, и это сбивало юношу с толку. Ему бы спросить, кто она и как здесь оказалась, но язык отказывался ему подчиняться. Незнакомка была совершенно не похожа на девушек, которых он каждый день видел у себя в племени.

Она была куда красивее.

– Ты будешь есть? – все так же невозмутимо, но чуть более настойчиво спросила девушка. – У меня есть оленина.

– Буду. А звать тебя как?

– Звать? – Чем-то ее этот вопрос насмешил. – Зови меня Доли, если хочешь.

– Меня зовут Кватко. Благодарю тебя за щедрое приглашение и доброе угощение, Доли.

Девушка захохотала в голос.

– Откуда тебе знать, что оно доброе? Может, олень был старый, и я нашла его уже мертвым?

Кватко смутился и насупился.

– У нас в племени принято благодарить хозяев. Ты ведь не знала, что я приду, и готовила мясо для себя. Зачем тебе есть мертвого оленя?

– Может, я люблю мертвечину? – Доли оскалила зубы.

– В таком случае мне нечего опасаться, раз я еще жив.

– Это дело поправимое, Кватко.

На этот раз он рассмеялся, а вот Доли даже не улыбнулась.

* * *

В ее пещере юноша довольно быстро расслабился. Где-то неподалеку гремел водопад – соскучившийся по плеску волн Кватко был рад присутствию рядом любой воды. Каменные своды уходили ввысь и терялись во тьме, но в отблесках костра он успел заметить, что стены пещеры покрыты копотью – видимо, Доли живет здесь постоянно. Когда глаза привыкли к полумраку, Кватко различил в расщелинах скал крохотные огоньки – возле самой земли камни были покрыты мерцающим мхом.

Вокруг витал умопомрачительный запах мяса и сушеных трав.

– Это твой дом? – Утолив голод, Кватко попытался разговорить свою новую знакомую.

Доли не скупилась на слова, но толку от них было немного.

– Не дом и не мой. Но я здесь живу, и ты можешь остаться, если захочешь.

– А чей это дом?

– Я же сказала, это не дом, – терпеливо, как маленькому