Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова Страница 21

№ 172. Русалки-то, да, слыхивала. Сейчас уж никого не стало, а раньше много было всего, много рассказывали историй всяких.

Вот у одной женщины утонул сын. Он и плавал-то неплохо, хорошо плавал-то и вот вдруг утонул. А было летом, конечно. Ну, народ-то: «Водяной утащил!» А потом, уж много времени прошло-то, пошла она стирать на реку и глядит, сидит на камне девушка, красивая, да голая, волосы черные, длинные. Она их чешет. Та [женщина] как увидела ее, и сердце захолонуло сразу. Спугалась сильно, стоит, не дышит аж. Забоялась шибко сильно. А как же, ошарашно ведь! Что ты! Эта русалка как посмотрит на кого, как застывши человек стал, так и будет стоять, долго может так, да. Вот та и стоит. Вдруг русалка повертывается и говорит: «Твому сыну хорошо, иди домой и не ходи больше сюда». И в воду прыгнула, а гребень оставила на камне. Женщина тогда опомянулась, бросилась домой, молилась долго, много. Снилось ей все долго еще, потом прошло. А сына тело так и не нашли, глубоко больно. А хто они? А хто знает. У нас иногда говорят, что это девушки, умершие перед самой свадьбой. Они вот и томятся всю жизнь, и людям жить мешают (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановская, 1990).

№ 173. Русальная неделя? А, говорят, есть. Я не знаю. Их и видеть-то можно только в это время, и они могут в это время сильно повредить, утащить может в воду.

А водяной? Он их главный, он их к себе забирает. Он, верно, зеленый весь. Ну, так всегда в воды, так как же! С бородой, да. Говорит, как человек, только зеленый весь. Он тоже плохой, но и хороший бывает. Вот апрель, так надо ему подарки нести, бросать в реку, чтоб не трогал никого этим летом. Может, тогда и не утащит. Но ведь есь люди, которые по судьбе должны туда идти. Вот, сказывали, те, кто родился на русальной неделе, но это, верно, не правда, а все сказки. Не верю я, не знаю.

Четырнадцатого апреля носили подарки водяному: «Храни, спасай нашу семью». Прямо в речку бросали муку: «Храни, паси нашу семью».

Тут был мост ладеный. Вересина плывет по середине, под мост. Вдруг засмеется, захохочет, не поймешь, черт это да. Он всяко прикидывается (Новгородская обл., Старорусский район, Ивановская, 1990).

№ 174. Русалки в реки и сейчас есть. В русалку обращается, говорят, проклятый человек. Оны как человек, волосы длинные, распущены, на камне сидят и волосы чешут. И груди есть. В глыбких местах живут. Выходит утром и вечером. И попка, как у человека. Красивая, груди стоят, как у женщины.

Белье полоскала, ручной палкой колотила, чтоб пыль выходила. Вижу, волосы длинные, распущены. А заметили, и она исчезла (Новгородская обл., Старорусский район, Святогорша, 1990).

№ 175. Шишихи, русалки, хватают за ноги и топят. Бабки свиклу сажали, а женщина в воду зашла. Ее кто-то тянет, а потом на ногах следы от пальцев (Новгородская обл., Старорусский район, Чижово, 1990).

№ 176. Рассказывали, служил один какой-то во флоте, а она [русалка] выходила, песни пела. И так она ему понравилась, что влюбился. А любовь у ей настоящая. И ребенка нажили. А что моряку делать, как ее с собой привезти, ведь она не умеет говорить, и ребенок не умеет говорить. И переслали его на другой корабль. Она приходит, смотрит, где он. А ей показывают: уехал. Тосковала горазд. А потом разорвала ребенка и бросилась в воду (Новгородская обл., Старорусский район, Хорошево, 1990).

№ 177. На второй день Троицы, в Духов день шли мы с девчонками из Соцка, мимо речки. Там все байны по берегам стояли и плиты. Идем, а она сидит, моется, намывается и волосы чешет. Я крикнул ей: «Что поздно моешься?» А она бух в воду с плиты-то. Ее русалкой звать. А девки как припустили на гору, кричат, друг на друга кидаются (Новгородская обл., Старорусский район, Гривы, 1990).

№ 178. Русалку-то видывали, говорят. Как-то, бывает, она привиждается. Обязательно на камне посреди реки, и волосы чешет, да приговаривает: «Год года хуже» — сама себе толковала. «А этот год всех хуже». Вот так приговаривает. Сидит женщина с черными волосами. Или вот купаться идешь, она и высунется по пояс. Утонула вот у попа девочка-то, ну идешь, а она на мосту сидит, волосы чешет (Новгородская обл., Старорусский район, Котецкое, 1990).

№ 179. Да вот нас маленькими пугали, что какая-то женщина выходит на берег, волосы у нее черные, она их расчесывает. Пугали-то нас, чтоб на речку купаться не ходили. Кто как ее называет, одни выдрой, другие русалкой. Еще говорили нам старики, что после дождя купаться нельзя, русалка там моется (Новгородская обл., Старорусский район, Котецкое, 1990).

№ 180. В Воренже много ребят у моста тонуло, и одна, русалка, выходила из проруби. Видели ю зимой, в белом, и пела: «Сегодний год хуже прошлогоднего», да кланялась все, и тонуло ребят много летом (Архангельская обл., Беломорский район, 1984).

№ 181. В прежни времена русалок так многа было, что оны качались по веткам по лясам. Не только ночью, но даже и в полдни (Республика Эстония, Пылевский район, 1979).

№ 182. «Росомахи во ржи», — чтоб рожь не топтали. Такая с длинными волосами, схватит и утащит. Рожь качается, что росомаха бежит. Темно-каштанового цвета, ржи спелой, и как будто руками машет (Карелия, Кондоп, 1976).

№ 183. В лесу росомаха, кукимора. Как до Тимохина дома, так видела. Как девка стоит середи лядины[100], волосье черное, до сих пор долгие, не косой, так распущены. Этак. Лицо белое, глаза черные: «...Эк ты, жид-то росомаха». Она захлтала. Она повернулась от меня и побежала (Ленинградская обл., Волховский район. — Архив Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом). Сектор фольклора, кол. 109, п. 1, №15).

№ 184. Подумал он про Домну, а она вдруг на дереве в красном сарафане сидит, поет. Это не Домна, говорит, дал из дробовки. Осердилась шестиха-то[101] (Коми, Усть-Цилемский район, 1974).

№ 185. Росомахи здесь нет, она в реке живет. Она утром на камню сидела. Волосы распущены и сидит на камню. Она как женщина. Как увидит человека, так в воду — плюх!