Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне Страница 9

присутствующих в ответ на его колкость, он продолжил: – Говоря откровенно, я полагал, что избегну этой участи, ибо возложенная на меня ноша покажется мне слишком тяжелой. Принимая сказанные вами во время нашей игры слова, не собираюсь подкреплять их никакими доводами. Ведь если я действительно не следую правилам придворного, можно сделать вывод, что я не знаком с ними. Думаю, что моя вина была бы меньшей, если бы я не знал, как поступить. Коль скоро вам доставляет удовольствие, что я взвалю на себя эту ношу, я не могу и не хочу отказываться от нее. Кроме того, не стану противоречить вашим предписаниям и суждениям, которые ценю гораздо выше, чем свои собственные».

Затем мессир Чезаре Гонзага сказал: «Поскольку вечер уже начался и готовы другие увеселения, возможно, лучше будет, если мы отложим наш спор до завтра и предоставим графу время обдумать то, что он собирается сказать. Действительно, трудно говорить неподготовленным по столь важному вопросу».

Граф ответил:

«Мне не хотелось бы походить на того, кто, оставшись в рубашке, сожалеет о камзоле. Мне кажется добрым знаком, что час уже поздний, и мне придется из-за недостатка времени быть кратким, и из-за неподготовленности пусть позволят мне не стыдясь сказать то, что первое придет на ум.

Итак, чтобы сбросить бремя с моих плеч, должен сказать, что сложно узнать истину, если существует множество мнений. Скажем, одним нравится, когда человек много говорит, и они находят его приятным. Другие предпочтут скромных и молчаливых, третьи, напротив, деятельных и беспокойных, четвертые – спокойных и рассудительных.

Каждый хвалит и ругает по своему разумению, всегда прикрывая порок именем родственной ему добродетели, например называя нахала открытым, скромного – скучным, невежественного – добродушным, мошенника – рассудительным.

Все же я верю, что в любом таятся скрытые возможности к совершенствованию, которые можно выявить при глубоком знакомстве. Поскольку истина часто скрывается, я не претендую на то, чтобы полностью ее раскрыть, а могу лишь обозначить те качества придворного, какие считаю достойными и несомненно правильными, насколько позволяет мое скромное естество.

Вы можете следовать им, если сочтете их достойными, или станете придерживаться ваших собственных качеств, отличных от моих. Я не склонен настаивать на том, что мои признаки лучше ваших, ибо один считает верным одно, а другой другое.

14. Итак, мне бы хотелось, чтобы наш придворный оказался благородного происхождения и из родовитой семьи. Это вовсе не значит, что рожденный незнатным не может сделать ничего стоящего. Ведь тот, кто отмечен благородным происхождением, всегда отягощен славой семьи, и если он собьется с пути, уготованного ему его предшественниками, то опозорит свое семейное имя. А незнатный ничего не потеряет. Благородное происхождение похоже на яркую лампу, высвечивающую темные углы. Точно так же проявляются и добродетельные и порочные поступки, совершаемые под страхом позора или с надеждой на похвалу.

Поскольку великолепие знатности не освещает поступки низкорожденных, они не испытывают страха совершить бесчестный поступок. В равной степени не испытывают необходимости двигаться вперед по сравнению со сделанным их предшественниками. В то время как людям благородного происхождения кажется предосудительным не достигнуть хотя бы той цели, что была обозначена их предками.

Так почти всегда и происходит. Как на военном поприще, так и в других достойных занятиях самые знаменитые – благородного происхождения, потому что природа прорастила во всех их деяниях спрятанные семена. Именно они и придают особую силу и качество их собственной сущности, всем вещам, которые они зачинают и делают их самими собой.

Точно так же происходит, когда мы видим потомков лошадей и других животных, подобия деревьев, чьи ростки напоминают ствол. Если же они иногда вырождаются, то это происходит из-за плохого ухода. Также и те, кто получили правильное воспитание, почти всегда похожи на тех, от кого они происходят. Иногда даже становятся лучше, но если нет никого, кто должным образом позаботился бы о них, они напоминают дикарей и никогда не достигают истинного совершенства.

Верно, что по милости Господа некоторые уже при рождении наделены такими благородными манерами, изящным телосложением и превосходным умом. Точно так же встречается множество глупых и грубых людей, сотворенных как бы в насмешку над миром.

Те же, кто даже в малом отличаются прилежанием и хорошими манерами, даже с небольшими стараниями достигают высокого положения. В качестве примера могу указать на своего синьора дона Ипполито д’Эсте, кардинала Феррары, которому с рождения благоприятствовала судьба.

Его личность, внешность, манера говорить и двигаться преисполнены таким изяществом, что уже в молодости он выделялся среди умудренных годами прелатов особой силой характера; скорее у него должно учиться, чем учить его. Точно так же и в беседах с мужчинами и людьми любого положения, в играх, увеселениях и подшучиваниях он проявляет особенную новизну, его манеры настолько грациозны, что говорившие с ним или просто однажды увидевшие его навсегда испытывали к нему привязанность.

Возвращаясь к предмету нашего разговора, скажу, что существует середина между совершенной тактичностью, с одной стороны, и бессмысленной глупостью – с другой. Те же, кто не одарены совершенством от природы, неустанным обучением и трудом могут значительно отточить и улучшить свои врожденные качества.

Итак, кроме благородного происхождения, мне хотелось бы видеть в придворном стремление к совершенствованию. Наделенный от природы не только талантом и личной красотой, но и определенной грацией (как мы уже сказали) сразу же вызывает у всех, кто видит его, приятное впечатление. Они украсят все его деяния, дадут уважение в обществе и принесут расположение его синьора».

15. Тут, не мешкая ни минуты, синьор Гаспаро Паллавичино сказал:

«Воспользовавшись данной нам привилегией и в соответствии с формой нашей игры я должен сказать, что благородство происхождения вовсе не кажется мне столь необходимым для придворного.

Не думаю, что я открываю здесь что-то новое для присутствующих, но можно назвать множество людей благородного происхождения, которым свойственны разнообразные пороки. С другой стороны, множество низкорожденных людей прославились благодаря своим добродетелям.

Если то, что вы только что сказали, верно и в каждом отмечалось бы невидимое влияние первоначальных ростков, то люди одного происхождения в сходных условиях были бы одинаковыми и никто не казался бы благороднее другого.

Что же до наших отличий по высоте положения и степени влияния, то, по-моему, они определяются другими факторами, среди которых на первое место я ставлю удачный выбор того, кому служат, особенно важный в светских делах, ибо нередко они возносят тех, кто их хвалит (причем иногда и без меры), оставляя в тени более достойных. Согласен с предпочтением тех, кого судьба наделила умом и красотой, причем сказанное