Высокоученый Куинь и другие забавные истории - Н. И. Никулин Страница 4

Ряд помещенных в этой книге народных анекдотов как бы вырастает из вьетнамской волшебной сказки, пародируя ее сюжеты и мотивы; герои здесь обрисовываются явно иронически. Традиционный для сказок вьетов (собственно вьетнамцев) и малых народов Вьетнама сюжет выбора зятя, например, дается в плане парадокса («В поисках ленивого зятя»): отец невесты ценит в будущем зяте отнюдь не обычные добродетели — трудолюбие и сноровку в работе, — а лень. Сам этот анекдот воспринимался, очевидно, на фоне общеизвестных волшебных сказок, особенно тех, в которых отец невесты воплощал в себе хозяина, угнетателя. Он-то и высмеивается, превращается здесь в анекдотический персонаж. Комически переосмысляются отдельные мотивы сказок. В анекдоте «Завидный жених» мотив — изваяние встает, приветствуя проходящего юного школяра, которому уготована замечательная судьба, — обыгрывается с целью создания комического эффекта: оказывается, изваяние божества встает отнюдь не из почтения перед оборванцем, а из прозаического опасения, как бы он чего не украл.

Иначе выглядят в анекдотах и мифические герои. Претерпел основательную эволюцию, став анекдотическим персонажем, Государь Зием — Владыка Преисподней, который в более раннем фольклоре и литературе олицетворял высшую справедливость. Это он творит правый суд и расправу, например, в классической поэме «Фам Тай и Нгаук Хоа», повелевая бросить в котел с кипящим маслом распутного и неправедного правителя Чанг-выонга, а добродетельным супругам воздает должное. Анекдотический Государь Зием (при нем остается тот же котел с тем же кипящим маслом, которое, правда, один рационалистически мыслящий скряга хотел бы заменить простым кипятком) оказывается правителем, хотя и добродушным, но недалеким и отнюдь не справедливым. Его легко обвести вокруг пальца, чем и пользуются угодившие в преисподнюю бесчестные души («Награда за добродетель»). Знаменательна ироническая переоценка моральных ценностей в этом анекдоте: здесь торжествуют не добродетели — честность, нравственная чистота и человечность, а противоположные начала.

Анекдоты о выдумщиках небылиц — явление позднее, в них обыгрываются парадоксальные представления о времени, расстояниях и размерах, в которые не верят ни слушатели, ни герой анекдотов. В анекдоты этого плана проникают и мотивы социального звучания: маленький слуга, например («Ваш слуга это знает…»), побивает остроумием своего хозяина и его гостей — прочих «почтенных старцев».

В истории развития и бытования устных смешных рассказов отмечаются периоды расцвета, особого к ним интереса со стороны слушателей и рассказчиков. Это обусловливается ростом городской культуры, формированием в городе специфической устной словесности, усилением в общественной жизни явлений, становящихся объектом осмеяния, сдвигами в идеологическом и социально-политическом развитии страны.

Очень фрагментарные и неполные материалы записей устных забавных рассказов, относящихся к периоду до XX в., которыми располагает современная наука, все же позволяют судить о том, что заметный интерес к анекдоту как жанру прослеживается во Вьетнаме во второй половине XVIII — начале XIX в., когда происходят значительные события, имеющие важнейшее значение для исторических судеб страны, а в литературе, театре, фольклоре усиливаются сатирические тенденции, социальная критика. Фрагментарность же записей во многом объясняется враждебным отношением к народному рассказу со стороны конфуцианских моралистов, которые страшились влияния на людей комизма, смеха. Характерно, что записи забавных историй мы нашли главным образом у передовых мыслителей и писателей XVIII — начала XIX в., таких, как Ле Куй Дон (1726–1784), высказывавший прогрессивные для своего времени идеи и живо интересовавшийся европейской наукой, и Фам Динь Хо (1768–1839), ратовавший за развитие торговли и ремесел.

Со второй половины XIX в., в период формирования во Вьетнаме колониально-феодального общества, начинают издаваться на вьетнамском языке зафиксированные при помощи латинизированной письменности книги национального повествовательного фольклора, в которые включались и анекдоты. Были опубликованы «Старинные сказки в избранных занимательных и полезных образцах» (1886) и «Забавные истории» (1882), изданные Чыонг Винь Ки (1837–1898), два выпуска «Повествований, разгоняющих печаль» (1880, 1885), подготовленных Хюинь Тинь Куа (1834–1907). В выпуски «Повествований, разгоняющих печаль» вошли записи устных рассказов, анекдотов, бытовавших в южных провинциях, пересказы новелл из книги писателя XVI в. Нгуен Зы «Собрание рассказов об удивительном», рассказы о необычных судебных делах. Книги Чыонг Винь Ки и Хюинь Тинь Куа были принципиально новым явлением, предвестием современной прозы. Литературные произведения на вьетнамском ранее создавались только ритмической прозой. Любопытное исключение составляют дневники и описания путешествий. Написанные прозой, они принадлежат вьетнамским католикам, пользовавшимся к тому же латинизированной письменностью, близкой к современной (эти памятники обнаружены совсем недавно). И все-таки даже записи прозаических жанров фольклора, известные науке по крайней мере начиная с XIV в., в том числе и записи XVIII — начала XIX в., осуществлялись в переложении на ханване.

Современные издания смешных историй обращаются как к новым записям, так и к книгам начала XX в., которые в свою очередь опирались на более ранние издания.

Известный феномен сюжетного сходства забавных историй, которые бытуют у разных народов, принадлежащих к одному региону, можно объяснить и заимствованием и тем, что эти истории — общее достояние культуры того или иного региона. Уже упоминалось о сходстве некоторых анекдотов из вьетнамского цикла о Высокоученом Куине и лаосского — о Чиан Мианге. Один из анекдотов о Высокоученом Куине, «Похищение государева кота», очень близок к анекдоту, который рассказывали об индийском поэте XVI в. Тенали Рамакришне, дурачившем властелина почти тем же способом, что и Куинь. Но если вьетнамские анекдоты, образующие циклы, более тяготеют к фольклору народов Юго-Восточной и Южной Азии, то отдельные устные забавные истории, не объединенные в циклы, нередко имеют параллели в китайском фольклоре. Само вьетнамское слово «тиеулам» («анекдот») происходит от китайского «сяолинь» (букв. «лес смеха») — именно так было принято в Китае именовать сборники смешных рассказов.

Есть основания предполагать, что во Вьетнаме китайские сюжеты забавных историй особенно интенсивно усваивались именно в XVIII в., в период значительного интереса к подобного рода устным рассказам. Ряд сюжетов вьетнамских забавных историй имеет явные черты сходства с китайскими анекдотами, которые были записаны, например, известным китайским писателем XVII в. Фэн Мэн Луном и помещены в сборнике «Палата смеха». По-видимому, важное значение в распространении во Вьетнаме китайских сюжетов имели два пути. Во-первых, расцвет жанра этих устных прозаических миниатюр в Китае явно приходится на XVII в., когда Вьетнам поддерживал тесные торговые и культурные связи с Китаем, а со второй половины этого же столетия во Вьетнам стали прибывать китайцы, спасавшиеся от маньчжурского нашествия. Очевидно, через посредство китайских беженцев и торговцев во Вьетнам и проникла часть сюжетов.

Во-вторых, некоторые сюжеты пришли из Китая через посредство письменных источников и впоследствии прошли вновь на вьетнамской почве процесс фольклоризации. И, разумеется, часть сюжетов следует считать искони общим достоянием фольклора народов Дальнего Востока