История и миф - Юрий Викторович Андреев Страница 97

жаждой деятельности. Подобно участникам знаменитого Вавилонского столпотворения, они непрерывно что-то сооружают: прорывают огромные каналы, оросительные и судоходные, перебрасывают через них мосты, возводят стены вокруг своего города, с необыкновенным искусством украшают золотом, серебром, орихалком, слоновой костью святилища своих богов и царские дворцы, строят гавани, верфи и арсеналы. Все эти сооружения грандиозны так же, как и сама природа Атлантиды. В них есть что-то исполинское, сверхчеловеческое. Очень хорошо писал об этом в своей книге об Атлантиде Д. С. Мережковский[37]: «Сеть исполинских оросительных и судоходных каналов, пересекающих вдоль и поперек великую равнину за Городом, напоминает “систему каналов” на планете Марс... Столь же неимоверны циклопические стены городских валов и Акрополя — одна, обитая медью, другая — оловом, третья — орихалком... Неимоверны мосты с крепостными воротами и башнями, перекинутые через каналы на такой высоте, что самые большие триремы проходят под ними, не опуская мачт. Неимоверны прорытые сквозь земляные насыпи окружных валов подземные каналы и вырубленные в толще скал, в бывших каменоломнях, подземные, для целых флотов, гавани — светом каких искусственных солнц освещенные? Неимоверны титанические верфи, орудийные заводы, арсеналы, казармы, ристалища, водопроводы, бани, школы, дворцы, сады, священные рощи с деревьями красоты и высоты божественной..., и царственная тишина Акрополя, где живет царь Атлантиды, сын Атласа, “человек-бог”, и в торговой части города, с домами из белого, черного и красного камня, в тесных улицах над главной гаванью, переполненной кораблями со всех концов мира, от Гипербореи до Африки, — оглушительный грохот, скрежет, лязг медных машин... и в многоязычной толпе несмолкаемый ни днем, ни ночью гул голосов». На мой взгляд, воображение нашего великого мистика удачно восполняет здесь то, чего не досказал сам автор «Крития».

На фоне роскоши и великолепия цивилизации атлантов жизнь первоначальных Афин производит впечатление патриархальной простоты и скромности. Здесь нет ничего, даже отдаленно напоминающего грандиозные сооружения атлантов. Описывая афинский акрополь тех времен, Платон бегло перечисляет общие жилища сословия воинов, помещения для их совместных трапез, гимнасии, очевидно, устроенные прямо под открытым небом, святилища, опять-таки, судя по всему, самого простого типа. Ничего яркого, запоминающегося, останавливающего внимание. Никаких излишеств и роскоши в быту даже среди представителей господствующего сословия. Платон особо отмечает, что воинам было строжайше запрещено употреблять изделия из драгоценных металлов, и вся их жизнь была подчинена принципу умеренности, являя собой наглядное воплощение знаменитого дельфийского изречения, приписываемого, кстати, Солону: «ничего слишком» (μηδέν άγαν). «Блюдя середину между пышностью и убожеством, они (т. е. воины) скромно обставляли свои жилища, в которых доживали до старости они сами и потомки их потомков, вечно передавая дом в неизменном виде подобным себе преемникам».

Если, устраивая жизнь своих атлантов, Платон продумывает до мелочей все, что касается комфорта и гигиены («купальни, из которых одни были под открытым небом, другие же, с теплой водой, были устроены как зимние, причем отдельно для царей, отдельно для простых людей, отдельно для женщин и отдельно для коней и прочих подъяремных животных»), то для обитателей древних Афин философ ничего такого не предусматривает, очевидно, полагая, что с них довольно и того, что им дала сама природа, а именно проточной воды, которой их снабжает единственный источник на акрополе. В то же время, описывая город атлантов, Платон — и это весьма показательно — ни словом не упоминает о специальных помещениях для коллективных обедов — сисситий, хотя в Афинах такие помещения были устроены.

Отсюда можно сделать вывод, что и само атлантское общество Платон представлял себе, по-видимому, весьма далеким от идеального общественного строя ранних Афин. Во всяком случае, никаких признаков того потребительского коммунизма, который был установлен как непреложный закон и для древнеафинского государства, и для идеального полиса, описанного в «Политии», в Атлантиде мы не находим. Видимо, экономика Атлантиды мыслилась Платоном как экономика большого торгового города типа Афин V–IV вв. или Карфагена с высоко развитыми товарно-денежными отношениями. Ригористическая на спартанский лад уравнительность в повседневной жизни даже среди правящего сословия была бы здесь не уместна.

Еще одна важная черта цивилизации атлантов, как мы бы сказали теперь, это высокий уровень ее научного оснащения. Платон, правда, нигде не говорит специально о научных знаниях атлантов. Но уже из того беглого, как бы с высоты птичьего полета, описания страны атлантов и их главного города, которое автор «Крития» предлагает нашему вниманию, можно понять, как много значила наука в жизни этого народа. Атлантида в изображении Платона это — настоящее царство математики, которой сам философ, заметим это попутно, отводил первое место среди всех других наук. Здесь всюду, как сказал поэт, дышит «жар холодных чисел», все подчинено точному расчету. Ландшафт Атлантиды — это прежде всего комбинация различных геометрических фигур. Главная равнина острова имеет очертания вытянутого в длину прямоугольника, широкой стороной обращенного к морю. Ее природные очертания искусственно подчеркнуты окаймляющим всю равнину гигантским каналом, от которого расходится целая сеть малых каналов. В прямоугольник равнины вписаны три концентрических водяных круга, разделенных двумя земляными кольцами. В центре круга на островке в пять стадиев в диаметре — акрополь столицы атлантов. С морем его соединяет идущий строго по радиусу из центра круга канал. Ширина водяных и земляных колец, опоясывающих акрополь, соотносится как 3 к 2 и к 1. Все это рассчитал и устроил сам владыка Атлантиды Посейдон, как полагает Платон, с единственной целью, чтобы без помех соединиться с прекрасной девой Клейто, от которой пошел царский род атлантов. Грандиозные архитектурные и инженерные сооружения атлантов предполагают, что их создатели владели обширными познаниями в механике, физике, геологии, химии и других науках. Однако знания научные тесно переплетаются в культуре Атлантиды со знаниями совсем иного свойства, а именно с магией и колдовством. Точные математические расчеты, положенные в основу атлантских сооружений, при внимательном изучении оборачиваются пифагорейской мистикой чисел, дань которой Платон отдал во многих своих произведениях. Об этом хорошо сказал все тот же Д. С. Мережковский: «Математической точностью он, может быть, хочет уверить нас в действительности того, что описывает; но это плохо ему удается: мифом пахнет его математика... Так в ледяных кристаллах геометрии закипает у Платона огненное вино мистерии; проступает сквозь математику страшно-огромный сон самого титана, небодержца Атласа». Магическая подоплека цивилизации атлантов особенно ясно проступает в той части «Крития», где Платон очень подробно и с видимым удовольствием описывает загадочные и довольно мрачные обряды, которыми сопровождались происходившие через каждые пять или шесть лет встречи десяти царей Атлантиды, во время которых, как здесь сказано, «они творили суд и подвергались суду».

В отличие от атлантов граждане первоначального