Крайние шхеры - Густав аф Гейерстам Страница 3

он разбежался и слетел с обрывистой скалы, сильно разбив себе голову. Вот он в постели и его бьет лихорадка. А вот он упал в море и слышит, как его лодка разбивается об шхеры в куски, а море вздымает вокруг него желтые и белые волны... Он уже мужчина и сидит на скале с маленькой девочкой на коленях, а перед ним полная луна отражается широкой сверкающей полосой на море, а сбоку мигает огонь маяка. Вот он перед престолом, одетый в черное и священник читает: "Плодитесь и населите землю... Жена да будет при муже и подчинится ему, и эти двое уже более не двое, а плоть единая". Он слышит звон колоколов, а в шхерах раздаются ружейные выстрелы, парни кричат ура, а священник говорит: "Да благословит и сохранит вас Господь!"  Он пробудился к действительности, услышав новый крик, потрясший его до глубины души. Он инстинктивно наклонился, увидел голову ребенка и, взявшись за эту голову, он стал тянуть. Он тянул и тянул, пока в его жестких руках не оказался новорожденный мальчик.  Все стихло. Когда он мог рассмотреть из-за слез, застилавших ему глаза, он увидел свою жену на грязной рыбачьей койке и она улыбалась ему счастливой улыбкой. Большой, сильный рыбак наклонился и заплакал, как ребенок.  Но в следующую минуту он вскочил, взбежал по лестнице на палубу и громким голосом объявил новость. Навстречу ему шла повивальная бабка...  С палубы никто не ушел. Сознавая серьезность того, что происходило в каюте, все хотели дождаться помощи с берега, чтобы Ларсу не пришлось остаться одному.  Когда бабка спустилась в каюту, на палубе все оживились, и руки протянулись к отцу.  -- Сколько у тебя теперь парней, Ларс? -- спросил один старик, стоявший в толпе.  -- У меня четверо, -- ответил Ларс. -- Но ни один из них не вышел в море так рано...  Все нашли, что это было хорошо сказано. И потом всякий раз, когда рассказывалось это происшествие, рассказчик никогда не забывал прибавить, что славно было смотреть, как Ларс поднял свою рослую жену, точно ребенка, и легко понес ее вниз по крутой лестнице, в каюту. А в заключение всегда приводились слова другой женщины, сказавшей тогда:  -- Он поднял ее так нежно, точно пирожное. II. Огорчение Мерты  Когда солнце уже склонялось и с западной стороны все небо окрасилось над шхерами в красный цвет, красивая дочь Анны и Сторе-Ларса Мерта тайком прокралась из дому. Она направилась прямо через скалы, где не было никакой дороги, миновала лоцманскую площадку, где кучка рыбаков и женщин о чем-то беседовали, поглядывая на взбаламученное море, и пошла дальше. Она не шла, а точно выплясывала, подвигаясь вперед легко п быстро; по временам она оглядывалась по сторонам, как бы опасаясь, что ее увидят. Когда она взобралась на открытый гребень, на котором ее темная фигура могла быть замечена на светлом фоне неба, она пригнулась и скрылась за гребень на круче. Но она сползла по куче лишь на несколько шагов, чтобы ее не могли видеть. Там она села и крупные слезы покатились из ее глаз по румяным щекам.  Точно сон, пронеслись перед нею происшествия всего этого дня. Вместе с другими женщинами стояла она на утесе и смотрела, как подходила к острову Полярная Звезда. Вместе с другими она бросилась потом в лодку и поспешила на судно, чтобы пожать руки возвратившимся рыбакам. Она видела, как мать побледнела и зашаталась п как отец поднял ее на свои сильные руки, чтобы унести в каюту. Потом она стояла вместе с другими в ожидании, пока не миновала тревога и вздох облегчения не вырвался из каждой груди. Когда лица повеселели и точно солнце отразилось в окружавших ее взорах, она осмелилась выступить с вопросом, который все время жег ее уста. Она спросила спокойно и равнодушно, точно делала это лишь для того, чтобы что-нибудь сказать, и ей ответили также спокойно и равнодушно... Никто, впрочем, не мог дать вполне определенного ответа. Было ведь естественно, что никто в сущности и не знал ничего определенного... Потом, когда вопрос был сделан и уже нечего было к нему прибавить, Мерта последовала за матерью, которую в это время понесли домой; а дома весь день прошел в хлопотах, суете и попечениях о маленьком брате, родившемся на судне. Он попеременно спал и кричал в неуклюжей люльке, в которой все дети семьи, каждый в свою очередь, набирались сил и жизни.  Точно во сне все это пронеслось мимо нее и, когда настал вечер и стало спокойнее, когда отец и мать уже спали в своей комнате на большой кровати, а новорожденный дремал за опущенными занавесками, Мерта не пошла в свою горенку на чердаке, куда вела узенькая лестница, а проскользнула из дому, чтобы в тиши теплого летнего вечера подумать о "вопросе", не дававшем ей покоя.  Теперь она сидела неподвижно и смотрела на море, которое по-прежнему било остров ценившимися волнами прибоя. Ветер дул с не уменьшавшеюся силой. Возле утесов мелькала в воздухе белая морская пена, которую прибой подбрасывал на огромную высоту.  Мерта не замечала ветра, хотя он налетал прямо на нее и приводил ее платье в беспорядок. ее взгляд, холодный и ясный, был устремлен к горизонту, как будто она хотела проникнуть им вдаль, и она повторяла про себя ответ, полученный на свой вопрос: "не видал ли кто Дельфина?"  Дельфин был тоже рыбачьим судном. Дельфин не был так велик, как Полярная Звезда. Он не имел таких же морских качеств и не был гордостью острова. Но для Мерты он был дороже всего; он нес на себе все ее счастие. Теперь она сидела и недоумевала, почему именно Дельфин должен был вернуться домой последним и почему никто из команды Полярной Звезды ничего не знал о нем.  Многое может почудиться одинокой женщине, сидящей в полутьме и смотрящей на бушующее море. В такие минуты оживают всякие слышанные прежде рассказы и под покровом полумрака одиночества прокрадываются в ее сердце. Первыми оживают рассказы о всяких несчастиях на море, и тревога перед действительной опасностью порождает страшные видения. Со своего места Мерта уже может видеть перед собою людей на судне, и оно мерещится ей без мачт, уносимое волнам взбаламученного моря. Один стоит у руля. Он привязал себя к штурвалу; он бледен и пристально смотрит на волны. Вокруг него такие же бледные лица людей, привязавших себя снастями к обломку мачты, к