Жизнь гейши. Мемуары самой известной гейши в мире - Минеко Ивасаки Страница 5

Я мало что понимала из того, о чем говорили взрослые, но уловила главное: незнакомка предлагает Томико работу.

Окия Ивасаки в то время находилась в сложном финансовом положении, чего я, конечно, знать не могла. Однако помню, что родители говорили с госпожой Оимой с подчеркнутым почтением, а от самой гостьи веяло невероятным ощущением власти – я такого прежде никогда не ощущала.

Привлеченная ее голосом, я приоткрыла дверь кладовки примерно на три сантиметра и выглянула в щелку. Госпожа Оима заметила это и спросила:

– Тие-сан, кто у вас в кладовке?

Мама засмеялась и ответила:

– Это моя младшая дочь, Масако.

Услышав свое имя, я зашла в комнату.

Незнакомка внимательно посмотрела на меня. Она не сделала ни единого жеста, но глаза ее широко раскрылись от удивления.

– Невероятно, – произнесла она. – Какие черные волосы и черные глаза! И такие крошечные красные губы… Какой изумительный ребенок!

Папа представил нас друг другу.

Госпожа продолжала смотреть на меня, но обратилась к отцу:

– Вы знаете, господин Танака, я уже очень давно ищу себе атотори («ту, что придет следом», или преемницу), и сейчас у меня возникло странное ощущение… Похоже, я только что ее нашла.

Я понятия не имела, о чем она говорит. Не знала, что такое атотори и зачем оно ей нужно. Но я чувствовала, как изменилась энергетика ее тела.

Говорят, что человек, умеющий по-настоящему видеть, может разглядеть самую суть личности собеседника – причем независимо от его возраста.

– Я не шучу, – продолжала гостья. – Масако – восхитительная девочка, настоящее сокровище. Пожалуйста, рассмотрите возможность и ее отдать в окия Ивасаки. Уверена, ее ждет блестящее будущее. Я знаю, что она еще малышка, но прошу вас, подумайте, не отправить ли ее также учиться на гэйко?

Обучение гэйко в Гион-кобу – это закрытая, особым образом организованная система. Чтобы освоить все премудрости ремесла, девочки должны жить в окия. Преподавать могут лишь специально аккредитованные учителя.

Мой отец был явно ошеломлен таким неожиданным поворотом событий и не знал, что ответить. Наконец он сказал:

– Мы как следует обсудим с Томико ваше предложение и постараемся убедить дочь принять его, однако в любом случае решение останется за ней. Мы сообщим вам, как только она определится. Что ж касается Масако… Мне очень жаль, но я даже подумать не могу о том, чтобы отправить в окия еще одну дочь.

Здесь я должна добавить, что если бы Томико согласилась учиться в окия Ивасаки, то стала бы четвертой из семи дочерей в нашей семье, отданной в Гион-кобу.

Позвольте, я объясню, что значит отдать дочь в окия. Учиться на гэйко – это все равно что уехать в школу-интернат. В большинстве случаев в свободное от занятий время девочки могут навещать родителей, и они, в свою очередь, тоже имеют право приезжать, когда захотят. Это обычный сценарий. Однако если девочку выбирают в качестве преемницы и носительницы фамилии дома, то хозяйка официально удочеряет ее как законную наследницу. В этом случае девочка берет фамилию семьи окия и навсегда оставляет семью, в которой родилась.

Окия Ивасаки обладал собственностью на миллионы долларов (недвижимость, кимоно, бесценные произведения искусства и украшения), дом обслуживало больше двадцати работников. Госпоже Оиме было восемьдесят лет, но до сих пор ни в одной из окружавших ее учениц она так и не смогла разглядеть своей наследницы.

Как бы ни была хороша Томико, на роль атотори она не годилась: согласно правилам, преемницу воспитывают с раннего детства, а Томико к тому времени уже исполнилось четырнадцать. Много лет назад госпожа Оима собиралась сделать наследницей другую мою старшую сестру, Яэко. Но Яэко покинула Гион-кобу, не выполнив своих обязательств. Для моих родителей этот поступок стал настоящим позором, и теперь они надеялись, что, отдав в окия Томико, они компенсируют непорядочность Яэко.

Начиная с того памятного дня госпожа Оима приходила к нам еще несколько раз, чтобы обсудить поступление Томико. При этом она всеми силами старалась заполучить и меня.

Никто не сказал мне, что сестра покинет наш дом. Наверное, родители считали, что я слишком мала и не понимаю происходящего, так что не пытались ничего объяснить. Помню только то, что Томико окончила девятый класс и на следующий день уехала на весенние каникулы, а после них просто не вернулась.

Я скучала – Томико была моей самой любимой сестрой.

С отъездом Томико визиты госпожи Оимы не прекратились. Несмотря на сопротивление отца, она продолжала гнуть свою линию: приходила в гости снова и снова и каждый раз просила отдать меня в ее школу. Папа вежливо отказывался. Так шел месяц за месяцем.

Госпожа Оима приводила всевозможные доводы, говорила, что меня ждет блестящая карьера и что родители не должны препятствовать моему восхитительному будущему. Она молила отца еще раз обдумать решение. Я отчетливо помню, как она сказала ему: «На сегодняшний день Ивасаки – это лучший окия в Гионе, и мы можем дать Масако такие возможности, каких она не получит больше нигде».

Наконец настойчивость госпожи Оимы подточила решимость отца. Помню, как во время очередной беседы я сидела у него на коленях. Хозяйка окия вновь подняла больную тему. В ответ папа неожиданно рассмеялся:

– Ну ладно, ладно, госпожа Ивасаки, пока еще очень рано об этом говорить, но когда-нибудь обещаю привести ее к вам в гости. Кто знает? Вдруг ей у вас понравится.

Возможно, отец сказал это только для того, чтобы гостья прекратила ему докучать.

Я тоже решила, что госпоже Оиме пора домой. Поскольку, согласно моим наблюдениям, все гости перед уходом обычно посещали туалет, то я решила предложить эту возможности и ей тоже. Повернувшись к гостье, я произнесла, скорее требовательно, чем вежливо:

– Пи́сать.

Она неверно истолковала мой намек и благодушно поинтересовалась, хочу ли я, чтобы она отвела меня в туалет. Я кивнула, слезла с коленей отца и взяла ее за руку. Когда мы добрались до цели, я сказала:

– Вот, – и промаршировала обратно в приемную.

Госпожа Оима вернулась через минуту.

– Спасибо, что ты ко мне так внимательна, – похвалила меня она.

– Уходите домой, – ответила я.

– Да, мне пора. Господин Танака, я откланиваюсь. По-моему, сегодня мы с вами значительно продвинулись.

И с этими словами она ушла.

В родительском доме я прожила совсем недолго, но за это короткое время мама и папа преподали мне уроки, которые служили мне верой и правдой всю жизнь. Отец делал все возможное, чтобы научить меня независимости и ответственности. А еще привил мне чувство собственного достоинства.

У