Птенчик - Кэтрин Чиджи Страница 46

Она поставила чайник, увидела посуду, замоченную в горячей воде.

— Какая же ты умница, Джастина, ей-богу! Без тебя у меня давно бы крысы кишели.

— Не так все плохо, — ободрила я.

— Надеюсь, твой папа знает, во что ввязался. — Она рассмеялась, и крохотное золотое распятие на шее дрогнуло. — Хочешь попробовать? — С верхней полки чулана она достала банку жасминового чая.

У меня перехватило горло.

— Такой у Фанов в лавке продается, — выдавила я.

— Да, продается. — Миссис Прайс смотрела мне прямо в глаза.

— Это вы у них покупали?

— Забыла уже. А что?

— Да так, любопытно.

— Не помню уже, он у меня стоит лет сто. Хранить его можно хоть вечно. Как они там? — спросила она, все так же глядя мне в глаза.

Я потупилась.

— Сказали, чтобы вы больше не приходили. В лавку. Просили передать.

Миссис Прайс как ни в чем не бывало зачерпнула ложкой жасминовые бутоны и высыпала в чайник.

— Их можно понять — у них горе, а я им, должно быть, напоминаю об утрате. Впрочем, как и ты.

Вспомнилось, как мистер Фан тыкал в меня пальцем: тебе есть за что просить прощения!

— Ой! — Миссис Прайс схватила со стола брошюру, прижала к груди. — Ты уже видела, да?

— Да, не удержалась.

— Это я виновата, сглупила. Хотела сделать сюрприз.

— Папе?

— Тебе!

— Не понимаю.

Она улыбнулась и заговорила шепотом, хоть мы были одни:

— После свадьбы мы едем в круиз.

— Папа сказал, что далеко вы не собираетесь. Говорил, на озеро Таупо.

— Это часть сюрприза! Пожалуй, пора тебе сказать, дорогая, тем более что я это предложила. Мы хотим тебя взять с собой. Но пока никому не говори, хорошо?

— Ладно.

— Ты что, не рада?

— Я... очень уж неожиданно.

— Нам будет весело втроем.

Может быть, она нарочно положила брошюру на видное место.

А может быть, нет.

Пока мы пили жасминовый чай, я отрывала с банки этикетку, наклеенную поверх китайской: Жасминовый чай это чай с цветок жасмин воздействовать обоняние. Аромат свежий дух остается, цвет желто и яркий, мягкий листья нежный. На вкус он мне не понравился — затхлый, пыльный, — но я промолчала: ни к чему капризы, я же не маленькая.

— Ну ладно, пойду разомнусь, — сказала миссис Прайс. — А то не влезу в свадебное платье.

Она закрылась в спальне, и вскоре оттуда донеслось жужжанье и скрип тренажера. Я взяла со столика в коридоре ключи осторожно, чтобы не звякнули, и прокралась к гостевой спальне. Попробовала тихонько вставить каждый в замок. Ни один не подошел.

В школе миссис Прайс больше не давала мне поручений — было бы несправедливо по отношению к остальным, объяснила она. Как отчаянно все боролись за ее внимание — тянули руки после каждого вопроса, и неважно, знали они правильный ответ или нет. И даже тогда — при всем при том — я не удержалась, разболтала про круиз.

— Там официант носит поднос с напитками на голове, — сказала я. — Там есть казино, где можно выиграть миллионы. И у меня будет бикини с бантиками по бокам.

— А спать ты будешь где? — спросила Мелисса.

— На корабле.

— В одной каюте с ними?

— Вместе с бикини возьми затычки в уши, — ввернул Карл, и оба прыснули.

На большой перемене я пристрастилась ходить в библиотеку. Мне было все равно, что читать, и спустя несколько дней сестра Бронислава уже не спрашивала, что я ищу. Если там работал Доми, он приносил книги, что могли бы мне понравиться: “Изучаем погоду”, “Приезжайте во Францию”, “Норные животные”. Листали мы и атлас с голосами птиц, и слушали, и представляли, что мы в лесу, а над нами в кронах деревьев перекликаются веерохвостки и новозеландские крапивники. Иногда я просто брала с полки Британскую детскую энциклопедию и читала там все подряд: кремень, кремневое ружье; Пегас, пекан, Пекин. Чем больше я читала, тем яснее понимала, как мало знаю. До конца учебного года оставалось всего две недели — в воздухе висело ожидание, звенело, овевало нас. Впереди каникулы, впереди школа старшей ступени, а в школе Святого Михаила нас больше ничему новому не научат. На уроках мы мастерили рождественские украшения — нарезали полосками женские еженедельники с рецептами, осенней модой, советами несчастным влюбленным и клеили из них легкие, шуршащие цепочки. Вырывали страницы из журналов “Ридерз Дайджест” и складывали из них ажурные звезды, в обувных коробках устраивали рождественские вертепы с бумажными яслями и пластилиновыми младенцами. Монахини натирали воском паркет в коридорах, а мы, привязав к ногам тряпки, скользили из конца в конец, мимо всех классов, где учились когда-то, начиная с первого. Сверху на нас взирала статуя Иисуса с ладонью, поднятой в неприличном жесте.

До свадьбы тоже оставалось всего две недели, и почти каждый день после уроков миссис Прайс спешила куда-то: выбрать торт, заплатить остаток турфирме, распорядиться насчет цветов — сновала туда-сюда, жалуясь, что ничего не успевает.

Те же чувства были и у меня. Скоро она станет женой отца, будет спать в маминой кровати, развесит в мамином шкафу свою одежду. Мне хотелось этого — и в то же время не хотелось, и я не знала, как этому помешать. Как сделать дни длиннее, поймать в ловушку солнце.

А потом снова начались кражи.

Глава 26

— Сегодня обойдусь без помощников, спасибо, люди, — объявила после звонка миссис Прайс. Она вновь спешила по делам — забрать туфли, которые делала на заказ, чтобы подходили к платью.

Поставив велосипед позади ее дома, я вошла. В тот день мне не нужно было убирать, но ждать я не могла: надо было отыскать ключ от запертой комнаты, узнать, что там хранится. Одноклассники в открытую обвиняли меня — дескать, это я таскаю у них цветные карандаши и плюшевых мишек, карманные приемники, игральные кости. Рэчел потеряла клубничный блеск для губ, который выиграла на дне рождения Мелиссы; она, прищурившись, глянула на меня и сказала, что сразу поняла, как мне завидно. Да, вторили ей все, завидно. Вдобавок я была лучшей подругой Эми и воровала с ней на пару, но Эми хотя бы доказала, что раскаялась.

Доми на это лишь фыркнул:

— Эми ни в чем не была виновата, ее затравили.

— Он с ними в одной шайке! — закричали все, тыча пальцами, и поднялся галдеж, как на птичьем базаре.

Я вынула из ящика на кухне у миссис Прайс поддон для ножей, но под ним было пусто, одни лишь крошки. Я принялась доставать с полок все книги по очереди, провела рукой вдоль карнизов для штор. Разворачивала полотенца и простыни в комоде и складывала как было, чуть небрежными стопками. Даже искала в саду искусственные камни, пустые внутри — их рекламировали в бесплатных каталогах вместе с декоративными песочными часами и хрустальными зверюшками. Я чувствовала себя воровкой.

В аптечке в ванной я нашла пузырек с таблетками, который миссис Прайс забрала из аптеки на другом конце города, когда мы ездили на примерку. С чужим именем на этикетке. Я сунула пузырек в карман. Шаг в бездну. Сорвался камень.

Четыре часа. В запасе у меня плюс-минус пятнадцать минут, с поправкой на пробки. Слишком уж много мест, где можно спрятать ключ, укромных уголков, неведомых мне. Вернувшись в гостиную, я легла на спину в диванной нише, ощупала кофейный столик снизу — пусто, лишь некрашеная доска. Лежа там, на полу,