С четырех сторон - Шрикришна Аланахалли Страница 17

Дядя еще до зари ушел на поле возле речки — проследить за обмолотом риса. Китти притворился, будто у него разболелась нога, которую он уколол вчера вечером о какую-то колючку, и добился, чтобы тетя положила на нее припарку. Благодаря своему притворству он избавился от школы. Уже почти всюду скотину отпускали свободно пастись на сжатых полях. На дядином поле еще не дозрели бобы, посаженные с опозданием: убирать их можно будет не раньше, чем через неделю. А пока Силла с Ломпи будут до утра сторожить урожай. Поэтому Китти, как он и хотел, отправился с Раджей и его друзьями в лес Додданасе собирать дикий мед.

Бродить по лесу было для Китти огромным удовольствием. Хотя он боялся змей, леопардов и рогачей-оленей, ему ужасно нравилось продираться сквозь густые заросли, залезать в поисках меда в самую середину купы сросшихся деревьев, весело топать по хрустящему под ногами валежнику… что может быть лучше этого? С утра прошатавшись по лесу, полазав по непроходимым дебрям, отыскав пару маленьких ульев и полакомившись медом, они вышли из лесу с расцарапанными в кровь руками и ногами. У Китти порвалась рубаха. Они пошли после леса в сад Кенганны и стали играть в обезьян, забравшись на большое манговое дерево.

Китти был младшим в этой компании. Чтобы его не поймали сразу же, он уселся в развилине тонкого сука. Сук немного наклонился. Когда Шива стал подползать к Китти, чтобы осалить, тот подвинулся еще дальше к концу, все время поглядывая в сторону Раджи и Мутху. Он сердился на них: почему они медлят? Давно им пора спрыгнуть и подальше забросить палку, за которой Шиве придется бежать. Когда Шива потянулся, чтобы осалить его, Китти в отчаянии решился перепрыгнуть на ветвь, что была пониже, но верхняя ветвь, за которую он держался, обломилась, и он сорвался, ударившись при падении левым локтем о сук. Все ребята тотчас же спрыгнули вниз и помогли ему сесть. Китти упал на мягкую землю и, чувствуя, что не ушибся, сразу же встал. Мгновение спустя что-то словно сдвинулось у него в локте, и руку пронзила острая боль. Он снова сел и заплакал. Ребята кое-как довели его до дому и ушли. Боль теперь стала непереносимой, и он не переставая плакал. Камаламма не знала, что делать. Решив, что он, наверное, сломал руку, она посадила его к себе на колени и ласково гладила по голове. Даже легкий толчок причинял ему мучительную боль. Утомление все же взяло свое: наплакавшись, Китти так и заснул у тети на коленях.

Вечером дядя, ощупав локоть, сказал, что это, должно быть, растяжение. Он послал Ломпи с Силлой в Говалли за Бандиговдой, чтобы тот пришел осмотреть поврежденную руку. Бандиговда явился, когда тетя кормила Китти, который сидел у нее на коленях. Дядя усадил Бандиговду к себе на койку и поговорил с ним, дожидаясь, пока Китти поест. Затем Китти подвели к Бандиговде; Китти не отрывал взгляда от его лица — заросшего колючей щетиной, — которое он так часто видел раньше. Кривой Бандиговда, отвлекая внимание Китти, долго растирал его руку маслом — и вдруг резко дернул ее. Китти вскрикнул. Обмотав руку вощеной бумагой, Бандиговда наложил на нее тугой бамбуковый лубок и удалился.

Ночью рука ныла, боль не давала заснуть. Ломпи и Силла легли спать на веранде. Перед тем как уйти, дядя предупредил:

— Смотри не снимай повязку. Будет туго — терпи. Не то опять локоть вывихнешь.

Сложив два-три сари, тетя подсунула их под больную руку, чтобы ей было мягче. И все-таки руке было тесно и больно. Во дворе залился лаем Монна.

Ломпи постучал к ним в дверь и позвал:

— Камалаваре!

Тетя пошла открывать. Китти затаил дыхание, услышав чьи-то всхлипывания. Оказалось, это Кальяни, мачеха Наги. Пока тетя прибавляла огня в лампе и спрашивала у Кальяни, что случилось, Китти разглядывал ее. Волосы у нее были растрепаны, на руке не осталось ни одного браслета, на лбу вспухла шишка. Она навзрыд плакала. А когда она показала, какие рубцы от ударов кнутом остались у нее на бедрах, Китти обожгло: словно это его отхлестали. Семь-восемь страшных полос чернели на ее светлых бедрах. Тетя тоже чуть не плакала. Смазывая раны маслом, она посочувствовала Кальяни:

— Это же зверь! Так отхлестать тебя! Как скотину!..

— Он придавил мне голову каменной плитой. Нет, я больше не вынесу такой жизни, Камаламма. Брошусь в пруд или в колодец…

— Разве можно так говорить, Кальяни? Это случилось в несчастливую минуту, вот и все. «Смеем ли мы отказаться есть то, что сами просили?» Что мы такое? Котомка с прахом, которую и так выбросят после каких-нибудь нескольких дней жизни на этой земле. Вставай, нельзя ложиться спать на голодный желудок. Поешь.

Кальяни немного поела и принялась подробно рассказывать с самого начала. Если у Кальяни имелся в деревне по-настоящему близкий человек, то это была Камаламма. Сколько раз Кальяни совсем было решалась проститься с жизнью, но тихие уговоры Камаламмы придавали ей мужества пожить еще немного. Кальяни рассказывала все как есть, без утайки. Китти жалел ее. Повязка больно стягивала руку. Тетя говорила:

— Ложись спать, Кальяни. Пускай он придет за тобой утром. А я и твоей свекрови пару слов скажу. Как можно так жестоко обращаться с женщиной только потому, что это чужая дочь? Ты до сих пор не спишь, Китти?

Тетя укрыла его и стала ласково гладить по голове, чтобы он уснул. Локоть по-прежнему болел. Китти было слышно, как постанывает Кальяни. За что ее так страшно избил отец Наги? Дядя и то так не бил… может, он и Наги отстегал… Китти вспомнил злобную старуху в доме Наги и подумал, что это, наверно, она во всем виновата. Ведь это же настоящая ракшаси — ведьма: ногти у нее длинные, грязные, похожие на когти; глубоко запавшие глаза вечно слезятся; из беззубого рта стекает на подбородок красный сок бетеля; лицо, руки, ноги покрыты морщинами… Китти вспоминал, вспоминал и лишь много позже забылся беспокойным сном.

9

Дома стало совсем невесело. У Китти от этого портилось настроение. Даже работники и те ходили молчаливые и подавленные. Наступил праздник Санкранти — и прошел скучно, без радостного оживления. Совсем не так, как Дипавали с его праздничной суетой! У всех в деревне выросли на токах горы зерна, всюду раздавались песни и веселые возгласы. Китти подошел к краю веранды и бросил взгляд в сторону их собственного тока. Там по-прежнему темнели огромные кучи пепла — безрадостное зрелище! Китти было до