Евгений Онегин. Престиж и предрассудки - Юлия Фёдоровна Ивлиева Страница 11

Ольга подождала, когда сестра как-нибудь отреагирует, но она молча слушала.

– Та сначала мялась, но, видно, тоже поделиться хотела. Кто же такое в себе удержит? Ну она и рассказала Фросе про папоротник, – закончила Ольга.

Сестры помолчали. Каждая думала о своем. Среди деревьев уже полыхали языки пламени. Шум и гам стал громче и веселее. Белые рубахи мелькали совсем рядом. Ребята прыгали через костер, кто выше и дальше, демонстрируя удаль молодецкую, а девушки направились к озеру венки по воде пускать.

– Я бы тоже хотела найти папоротник, – призналась Ольга. – Только где же его искать? А желание заветное есть.

– А какое у тебя желание? – спросила Татьяна. Сама она хотела только папоротник найти. Каково ее заветное желание, с ходу она сказать не смогла бы. Хотя и у нее оно было, наверное. У всех было.

– Я блистать хочу в Петербурге, – восторженно прошептала Ольга. – И чтобы платья красивые, и кавалеры, и муж тоже был, серьезный и важный.

– А Владимир? – удивилась Татьяна.

– Вот Владимир пусть и будет важным и серьезным мужем, который меня сильно любит и буквально боготворит.

Татьяна кивнула и пожала плечами:

– А я не хочу в Петербург. Говорят, там бесы поселились и вольготно себя чувствуют. Живут в обличье людей, и их не различает никто.

– Танюша, какие бесы? – всплеснула руками Оленька. – Там балы, театр, модные магазины, праздники и литературные салоны. Ленский мог бы в них читать свои поэмы. Ах, там столько знатных, умных и сиятельных господ! Как интересно! Мы бы увидели фейерверк!

Ольга посмотрела на сестру, ожидая увидеть в ее глазах восторг, который у нее самой вызывала столица, но Татьяна лишь с сомнением покачала головой.

– Может, сходим в лес, отойдем подальше, поищем папоротник? – лукаво предложила Ольга. – Если в самую темень зайти… только я одна боюсь. Пошли вместе.

– Вместе нельзя, – покачала головой Татьяна. – Папоротник только кому-то одному является. И искать его поодиночке надо.

– Нет, одна не пойду. Страшно. Ночь на Ивана Купалу все-таки. Вся нечисть из озер да рек выбралась, по лесам шарит. Попадется еще! – отмахнулась Ольга. – Встретишь беса или водяного, потом никакого Петербурга не надо будет.

Татьяна пожала плечами и посмотрела в лесную чащу. Нечисти она, конечно, тоже боялась. Но уж очень хотелось убедиться, что волшебство существует, и полюбоваться на цветок папоротника. Пусть она и страшилась, но искать все-таки собиралась. Оставалось только незаметно от всех отойти подальше. Или не ходить? У нее и желания-то не было. Она поглядеть только хотела, увериться, что цветок этот действительно есть. А вдруг увидит его и желание сразу появится? Сердце Татьяны замирало от подобных мыслей. Как же хотелось знать, что волшебство на самом деле случается!

– Там ваша нянюшка заснула, – раздался рядом звонкий насмешливый голос. Татьяна узнала Николая Пустякова, сына соседа-помещика. – Всех ведьм да чертей вокруг себя соберет. На телеге сидела-сидела, облокотилась на тюк да задремала. Унесет нечисть вашу няньку.

– Никто ее не унесет, – буркнула Ольга и, поправив на себе венок, потянула сестру в сторону поляны.

– Как не унести-то? Знамо дело, в ночь на Ивана Купалу по свету вся нечисть гуляет, только таких вот заснувших и разыскивает. В эту ночь спать нельзя, иначе нечисть заиграется и с собой унесет.

Не слушая угрозы соседа, девушки побежали к няне.

– Будет вас потом какой бес с бородой нянчить, – донеслось им вслед.

– Похоже, это тебя бес вынянчил, – проворчала Оленька, – а нас уже поздно нянчить. Выросли мы.

Свою Филипьевну сестры не собирались давать в обиду. Ни чертям, ни соседу. Они стремительно проскользнули меж костров, отбиваясь от рук, которые приглашали их перепрыгнуть через пламя и на год избавиться от всех болезней и напастей, получить защиту от злого духа и хвори. В глазах мелькали тени ребят, плясали всполохи огня, в темное небо взлетали снопы искр, оглушали вскрики, смех и музыка.

Вырвавшись из круга лиц и оставив веселье позади, они уже медленнее двинулись к повозкам на краю поляны. Их снова окружила ночь. Шум здесь звучал глуше, и Татьяна расслышала шелест листьев над головой. Рядом метались огоньки, не то меж темных стволов, не то в ее глазах. Она остановилась и замерла. Казалось, шаг в сторону – и она потеряется в темноте леса. Ее так манило сделать этот шаг! Она вглядывалась в лес, искала в листве тени – признак нечисти, которая водит свой хоровод.

– Ой! Оленька, ты же моя красавица. Да не сплю я, не сплю. – Бормотание няни выдернуло Татьяну из оцепенения. – Девоньки мои. Танюша!

– Таня, ну что ты! – Ольга потеребила ее за руку. – Тоже, что ли, заснула? Пойдем венок пускать. Девчонки ушли уже!

У озера царила торжественная суматоха. Луна серебрила его поверхность, освещала берег. Камыши гнулись под легким ветерком. Ночь выдалась теплой и приятной. Девушки волновались. Самые смелые и нетерпеливые стояли по колено в воде. Другие переминались с ноги на ногу на берегу, выжидая, что у них получится. Известно: если в ночь Ивана Купалы пустить венок по воде, по тому, куда и как он поплывет, можно узнать свою судьбу. Со стороны, куда венок направится, суженый приедет. Если быстро поплывет да долго не утонет, значит, свадьба будет быстрой и ладной, без препятствий, по любви. А если венок потонет, жди беды.

– Не рыдай, глупая! – постаралась утешить няня Лариных рыжеволосую и веснушчатую девчонку, у которой венок расплелся и утонул почти у берега. – Куда торопишься? Еще совсем малая же. Что ли тебе у мамки с папкой плохо? Вон сестер замуж раздадут, одна останешься, тебя сильнее всех любить будут. Поживешь в радость. А замуж через год выйдешь. Куда торопиться-то? Последний годок в девках, знаешь, какой сладкий?

Ольга с Татьяной хихикнули, прикрыв рты ладошками. Их Филипьевна из всего могла хорошее извлечь. А замуж спешить никому не наказывала, говорила: «Работы в три раза больше, да муж с капризами. В родительском доме-то как сыр в масле каталась». Только сестры Ларины знали, что их нянюшка замужем-то никогда и не была.

– А ты не подталкивай венок в нужную сторону! – на берегу возник Николка Пустяков и шлепнул Машу, горничную помещицы Антоновой, по рукам. – Тебя замуж за кузнеца отдадут, хоть сама с венком топись. А он кривой да со шрамом. Твою судьбу батька решил, не озеро.

Неугомонный Пустяков растолкал девчонок и принялся в сторону венков воду горстями загребать, отчего пошли волны, полетели брызги. Девчонки такого несправедливого вмешательства в их судьбу не стерпели, накинулись на Николку гурьбой да вытолкали из озера.

– Олька, сегодня ветер