У смерти твоё имя - Диана Аркадная Страница 10

Почему так тихо? Сабина не слышит ничего. Это ничего тоже красного цвета.

Она умрет здесь. Совсем одна.

Первыми сквозь искаженное сознание прорываются ощущения. Кто-то гладит ее по спине и, кажется, что-то говорит: она чувствует вибрации воздуха на коже, мир вокруг приобретает прежние размеры и цвета, немного погодя возвращаются и звуки.

– Девочка моя, ну все, все… – Голос знакомый, ей хочется плакать, когда слышит его, но слезы все не появляются, только сухой шершавый ком царапает изнутри. Любовь Григорьевна. Как она очутилась здесь?

Сабина осознает себя сидящей на полу. Старшая медсестра приобнимает ее за плечи одной рукой, а другой медленно, но ритмично проводит похлопывающими движениями по спине. Девушка медленно делает вдох, и у нее это получается. Понимание произошедшего заставляет ее обессиленно прислонить голову к плечу женщины.

– Как вы здесь? – только и спрашивает она. Голос звучит приглушенно из-за позы.

– Давид Тигранович вызвал, уже все рассказал, он сейчас на допросе. Испугалась?

Сабина долго молчит, наслаждаясь ласковыми прикосновениями, прежде чем ответить:

– Я в порядке.

В порядке она, конечно же, не была, но эти слова будто помогают ей собрать из тысячи тревожных песчинок обратно ту, которой, как она думает, является.

Любовь Григорьевна держит ее в своих объятиях, и девушка чувствует себя так, словно она снова маленькая Сабина на руках у матери.

– Все закончилось, – говорит ей женщина и тянет, чтобы подняться.

Закончилось ли? Или только начинается?

Глава 3

Возвращаясь домой на служебной полицейской машине, Сабина старается не вспоминать о произошедшем, и вопреки опасениям, что ночь ей предстоит еще более беспокойная, нежели обычно, сон ее крепок и лишен всяческих видений. Впервые с того самого момента, как она вернулась в родительскую квартиру три с половиной года назад, она просыпается полностью отдохнувшей.

Передышка длится недолго, и сразу после пробуждения мысли принимают прежний оборот. Самые странные идеи посещают Сабину, пока она в который раз обдумывает, чему стала свидетельницей (а быть может, и невольной участницей). Вовсе не возможная угроза собственной жизни тревожит ее разум, вместо этого все ее внимание поглощает загадка личности убийцы.

Гаврилов отнесся к ее словам про наблюдателя серьезнее, чем стремился показать, потому что по его запросу снаружи дома остается дежурить приставленный к ней человек, он же и отвозит ее позже в больницу, когда поступает вызов от Давида Тиграновича.

В его кабинете Сабину ожидает неприятный разговор. Когда, постучавшись, девушка заходит, заведующий, чуть сгорбившись, что-то заполняет на компьютере. Выглядит он как человек, всю ночь не сомкнувший глаз, и Сабина понимает, что ему, должно быть, так и не выпало возможности передохнуть. Больницей формально владела его жена, сколотившая в свое время при поддержке зажиточной семьи небольшое состояние на перекупке автомобилей, но она обычно предпочитала не вмешиваться в финансовые и рабочие вопросы мужа. Должно быть, и сейчас мужчина был единственным, на чьи плечи легла ответственность за инцидент.

Увидев Сабину, Давид Тигранович вздыхает и, выключив монитор и сняв очки, жестом приглашает ее присесть. Только заняв указанное место, девушка осознает, что это то же самое кресло, в котором она сидела ночью при разговоре со следователями. Это словно служит сигналом для всполошенного сознания, и тут же становится так же нервно и беспокойно, как и на допросе.

– Сабина Алексеевна… Сабина… – начинает заведующий и умолкает. Взгляд его то и дело опускается к сцепленным в замок рукам.

– Что-то выяснилось, Давид Тигранович? – спрашивает девушка, но внутренне уже понимает, для чего ее могли вызвать. Так оно и оказывается.

– Даже если и выяснилось, со мной не поспешили поделиться. Нет, пока ничего важного, остальное можешь у Любы спросить, она до утра здесь была. Я о другом хотел с тобой поговорить… – Он вздыхает и дотрагивается до глубокой морщины, прочертившей борозду на переносице, словно пытаясь ее разгладить. – Меня уже с семи часов бомбардируют телевизионщики. Может, из полиции с ними поделился кто, может, из пациентов. Да не суть.

Мужчина поднимает глаза и смотрит на Сабину внимательно, даже участливо.

– Знаю, что тебе в нашем городке пришлось нелегко из-за матери. И хочу, чтобы ты понимала: я про тебя ничего плохого не думаю. Однако сейчас ситуация патовая. Сегодня утром четырнадцать пациентов выписались досрочно, естественно, с полным возвратом средств. Сколько их еще таких будет, когда статьи и телевыпуск выйдут, – неизвестно. Люди боятся, и это понятно. Думаю, лучшим решением сейчас будет не нагнетать обстановку больше того, что уже есть, и попытаться минимизировать риски.

Она этого ожидала, но все равно оказывается не до конца готовой.

– Риски – это я? – В голове девушки поселяется тяжелая и вязкая пустота, говорить совсем не хочется, но ее губы все равно двигаются. – Из-за моей матери?

– Тебе самой вряд ли захочется иметь дело с тем, что здесь будет твориться, если ты останешься. Начнут копать, еще смерть Севастьяновой тебе припомнят.

Так звали мать известного композитора, проходившую в их больнице лечение, но неожиданно скончавшуюся в дежурство Сабины. Девушке пришлось пройти через дисциплинарное слушание, прежде чем ее вновь допустили к работе.

Заведующий трет лоб, а затем вновь надевает очки.

– Пойми, я не свободен в своих решениях, мне нужно думать о возможных последствиях как руководителю и поступать как будет разумнее поступить, а не как хочется. Ты старательный работник и даже с самыми сложными пациентами находишь общий язык, поэтому я не веду речь об окончательном увольнении. Просто возьмешь пока отпуск за свой счет, а там посмотрим, как все будет идти.

Сабина видит собственное отражение в стеклах мужских очков, с ее места оно кажется крошечным и искаженным. Так и она чувствует себя незначительной, неправильной в этот момент. Девушка пришла в больницу сразу после короткого обучения, когда выпустилась из приюта, и та стала для нее местом, где она чувствовала больше безопасности и спокойствия, чем в собственном доме. Где она была нужной. А теперь ее лишают этого, отказывают в самом праве здесь находиться, и почему? Потому что неизвестному захотелось поиграть в Бога, когда она оказалась поблизости?

«Но заслужила ли я это право вообще?» – думает Сабина и молча берет протянутый заведующим лист бумаги.

* * *

Старшей медсестры на месте не оказывается, и девушка сначала решает, что та отправилась домой после внеурочной смены, если ночную суету можно было так назвать. Больница вообще кажется покинутой. Когда Сабина, собрав в сестринской свои немногочисленные вещи, идет к выходу, ей почти никто