Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы - Аттила Йожеф

Вехи. Три десятилетия в зеркале венгерской литературы

ПРЕДИСЛОВИЕ

В этой антологии читатель найдет историю последних двадцати лет, увековеченную средствами литературы. Эти двадцать лет, столь богатые событиями, преобразованиями, успехами, жертвами и победами, представляют собой лишь несколько сцен из великой эпопеи нашей национальной истории, эпопеи двадцатого века, охватывающей в наши дни все человечество. Поэтому события этих двадцати лет было бы трудно понять без знакомства с их двойным фоном — предшествующими событиями, уходящими в далекие века национальной истории, и поисками пути, предпринимаемыми человечеством в двадцатом веке. С предпосылками, вытекающими из нашей национальной истории, читатель может познакомиться, хотя и бегло, на основании включенных в антологию произведений, принадлежащих перу выдающихся писателей периода между двумя мировыми войнами. Что же касается международного фона, то он, по естественным причинам, отражен в антологии лишь в одном аспекте, и читатель должен сам восстановить его для себя.

Двадцать лет — не такой уж большой срок с точки зрения истории нации. Но в Венгрии все же нельзя составить историографию этого периода при помощи «микроскопов». Глубина происшедших за это время изменений и революционный размах преобразований привели к столь значительному как качественному, так и количественному развитию, что оно «хорошо заметно и для невооруженного глаза». История все равно не может опираться только на статистику, с помощью цифр и данных нельзя выразить отдельные качественные факторы развития, оказывающие значительное воздействие на движение, мышление и деятельность масс.

Для современника, задавшегося целью составить хронику этих двадцати лет, основную трудность представляет как раз не то, что эти годы бедны событиями или преобразованиями, которые могут быть заслуженно увековечены. Сущность проблемы скорее в том, в какой мере мы, современники, способны смотреть на события сегодняшнего дня глазами будущего, насколько мы способны отделить в бесчисленной массе событий случайные эпизоды от исторических явлений. Разумеется, никакие исторические описания не в состоянии зафиксировать каждое событие прошлого. Историограф, как сказал выдающийся венгерский историк Дюла Секфю, лишь проводит основные линии по необозримо богатому мертвому материалу.

Однако такие линии (кривые, отражающие главные тенденции развития) легче провести на мертвом, нежели на живом материале, ведь время с безжалостной объективностью просеивает прошлое. Как много явлений современники считали историческими событиями, а на поверку они оказывались лишь эпизодами. И сколько раз мы демонстрировали свою слепоту и глухоту в отношении тенденций, действительно формирующих эпоху!

По сравнению с задачей историка задача писателя (художника) и проще, и сложнее. Проще, потому что писателю не нужно логически обосновывать принадлежность отображаемого им явления или события к числу тех, которые действительно формируют эпоху. Он может фиксировать и такие события — и их последствия, — такие чувства, которые находятся в относительном отдалении от основных течений эпохи. Но задача писателя и сложнее, потому что он показывает изменяющееся и формирующееся общество не непосредственно, а через формирование и изменение человеческих душ и человеческих чувств. Но изменение душ нельзя объяснить только большими волнами истории, ведь одно и то же событие, — мы ежедневно убеждаемся в этом, — вызывает самые различные реакции и отличающиеся друг от друга ассоциации в духовном мире людей, кажущихся внешне сходными с точки зрения их жизненного положения. Поэтому подлинный писатель и настоящий художник измеряют скорость распространения больших исторических волн в системе масштабов и времени человеческой души.

И когда сегодня мы оглядываемся назад с высоты уже достигнутого, перед нами более отчетливо вырисовываются очертания стремлений и усилий, приложенных прежде. Если посмотреть на проделанный путь глазами историка, то для нас потеряют значение всякие промежуточные возвышенности, на которые в свое время мы взбирались с трудом, небольшие склоны, которые вносили разнообразие в наше движение вперед, отдельные повороты, которые казались нам очень крутыми.

Но человеческая душа слеплена из весьма чувствительного материала, она запечатлевает и сохраняет все переживания, — в том числе и те, которые оказываются впоследствии незначительными, — все впечатления, изменения и пестрое богатство разбуженных ими цепных реакций. Так, для человеческой души важно не только то, что происходит в данный момент, но и те переживания, впечатления, события, которые предшествовали происходящему и отложились где-то в глубине сознания.

Мы говорим о глубине человеческих душ, специфическом и индивидуальном характере человеческой личности. Однако мы рассматриваем человека как индивид, живущий в обществе, в большом коллективе, как индивид, круг деятельности, задачи и возможности которого лимитируются этими большими коллективами и находятся под их влиянием. Было бы бесполезным делом абстрагироваться от больших коллективов, формирующих нашу жизнь и нашу индивидуальность, считать надуманными правила и нормы поведения, диктуемые нам обществом, и стремиться, подобно великим бунтарям, к бегству в мир «природы», искать условия и окружение, где бы на нас влияла только природа: небо, солнце и пейзаж. Мы глубоко чтим «древнее, простое, первоначальное или детское», — пусть каждый выберет для себя выражение, соответствующее его взглядам, — и придаем также большое значение борьбе «великих бунтарей» против манерности, против лицемерия и общественного формализма. Но мы все же считаем, что жизнь и духовный мир творчески мыслящего индивида, живущего во все более многосторонних, широких и сложных коллективных объединениях, в сто раз интереснее жизни и духовного мира «первобытного человека», лишенного комплексного воздействия и влияния.

В настоящей антологии читатель встретится с литературой, которая, следуя благородным традициям прошлого, во все времена занималась вопросами, представляющими исключительную важность для судьбы нации. Жизненный путь авторов представленных здесь произведений, в особенности некоторых из них, не был свободен от ошибок и заблуждений. Многие из них так и не поняли, что происходящая в наши дни научная и промышленная революция в корне преобразует не только жизнь и вкусы людей, но и мир человеческих понятий. Это значит, что мы напрасно пытались бы подходить к проблемам этого изменяющегося человеческого мира (включая также мир понятии и мышления) с позиции прорицателей XIX века (безусловно, удивительной, вызывающей восхищение и незабываемой). Из этого вытекает происходящая в наши дни определенная чрезмерно высокая оценка литературы и искусства, которая у наиболее выдающихся художников происходит из их откровенности, гуманизма и стремления осмыслить традиции прошлого.

Наша история после 1945 года с политической и экономической точек зрения может быть разбита на несколько периодов. С политической точки зрения для первого периода характерны такие преобразования большого революционного значения, как проведение земельной реформы, национализация основной части средств производства в промышленности и завоевание власти силами, борющимися за социализм. В то же время, с точки зрения экономической мы называем это