Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк Страница 9

— «Тонь! На, принимай своего Отелло!» — специально смеясь, чтобы не портить свой праздник, предложил он сестре.

— «И какая свадьба без мордобоя?! Паш, зря ты их разнял! Мы уже было приготовились из окон смотреть на бой гладиаторов!» — пошутил и его теперь тесть.

Потом все сели за стол, и снова пили, ели и пели. Затем опять танцевали и слушали музыку с пластинок. На сладкое к чаю поставили разные торты. В общем, всем было приятно, весело и вкусно.

А разошлись и разъехались все поздно вечером. Коля долго провожал Галю, поздно вернувшись на ночёвку в комнату молодожёнов. Платон, бабушка и мама, после уборки со стола и мытья посуды расположились у себя. А все остальные пошли на железнодорожную станцию Реутово. Пётр Петрович поехал к себе домой, взяв на ночёвку обоих шуринов, у которых были обратные билеты на ранние поезда. Эля с Аркадием Павловичем на метро поехали к себе. А Антонина с мужем Аристархом поехали ночевать к его уже успокоившемуся и немного протрезвевшему другу.

На следующий день торжество продолжилось в укороченном составе из восьми жителей и гостей Реутова, включая уже рано утром приехавшего после проводов шуринов, Петра Петровича. Ведь надо было всё хотя бы доедать. Так что за сторонами теперь чуть укороченного стола все расселись парами: Павел-Степан с Настей, Коля с Галей, Платон с бабушкой, и родители. И даже все немного опохмелились, произнеся тосты за молодых, их родителей, родственников и друзей.

Затем молодёжь, включая Платона, удалилась в комнату молодожёнов, слушая музыку и непринуждённо беседуя на разные темы. А старики после освобождения стола и мытья посуды предались отдыху у телевизора, после чего Пётр Петрович уехал к себе домой на Сретенку. Дело было сделано, свадьба сыграна, и дочь отдана замуж. А затем Николая до поздней электрички на Балашиху проводили все молодые. Прощаясь с Галей, он с подозрением взглянул на Платона, опрометчиво стараясь крепко пожать его руку. Но напрасно. Платон нарочно с такой силой стиснул тонкую ладонь якобы соперника, что тот невольно взвизгнул, вызвав невольный смешок Галины. И это не ускользнуло от вмиг ставшего грустным взгляда Павленко.

— «Платон! Ты мне тут кадры не порть!» — пошутил Павел-Степан, пытаясь снять неловкость.

— «Ой! Коль, извини! Надеюсь, до свадьбы заживёт?!» — тоже со смехом извинился Кочет, который всегда хорошо относился к благодушному Николаю, но тут же взглянув и на улыбающуюся Галину.

А на обратном пути Платон невольно стал её собеседником. За разговором с симпатичной Галей он понял, что понравился ей, и она не прочь встречаться с ним.

— А как же Коля? Ну, да! Я же более выгодный жених!? К тому же симпатичный и живу рядом! Но у меня уже есть любимая!? И даже две! Куда мне ещё? Нет! Галя мне не нужна! Я думаю, Настя ей всё объяснит!? Каждый должен знать своё место! — раздумывал Платон, поддерживая беседу и провожая свидетельницу брака до её дома № 24 по их улице Ленина.

Своё и более высокое место в футбольной Европе пыталась занять и сборная СССР. Но в матче за третье место в понедельник 10 июня расстроенная неудачным жребием наша сборная поиграла 0:2 англичанам.

Итальянцы же в финале 1:1 и 2:0 обыграли югославов, впервые став чемпионами Европы.

Из «Динамо» (Москва) за сборную обе игры сыграл левый крайний нападающий Геннадий Еврюжихин.

А в четверг 13 июня Платон лишь на «удовлетворительно» сдал экзамен по истории КПСС преподавателю Гершману, так как из-за свадьбы сестры имел мало времени на хорошую подготовку.

Пока Платон Кочет сдавал экзамены за весенний семестр первого курса, не обращая внимания на окружающую его жизнь, та продолжалась, в частности набирал ход чемпионат СССР по футболу.

За это время лидеры «Спартак» и киевляне, продолжая набирать очки, потерпели и свои первые поражения, завершив 14 июня матч между собой увлекательной ничьей 3:3, что позволило москвичам на очко опережать киевлян, имея ещё одну игру в запасе. По потерянным очкам киевлян догнали московские торпедовцы, по пятам за которыми, отставая на одно очко, шли тбилисцы и московский «Локомотив», и на два очка минские динамовцы. За ними, набрав в тринадцати играх по четырнадцать очков, шли сразу четыре команды: «Зенит», «Крылья Советов». «Нефтчи» и «Шахтёр». От них на одно очко отставала «Заря», за которой с двенадцатью очками шли ещё три команды: СКА, ЦСКА и «Черноморец». А за ними с одиннадцатью очками расположились «Арарат» и кутаисское «Торпедо», от которых на очко отставал, расположившись на семнадцатом месте, «Пахтакор». Динамовцы же Москвы, по сравнению с 4 мая очень сильно опустившиеся вниз по турнирной таблице, за этот период дважды сыгравшие вничью и проигравшие пять раз, оказались аж на восемнадцатом месте, опережая соседей снизу «Кайрат» и своих кировабадских одноклубников соответственно на одно и два очка.

— Да-а!? Пока я тут готовился и сдавал экзамены, мои динамовцы без меня совсем опустились, в буквальном смысле слова?! Оказывается, мне нельзя их оставлять без присмотра?! Надо было болеть за них! — саркастически сожалел об этом Платон.

Но он в этом оказался не одинок. «Неудачное» выступление сборной СССР в финальной части чемпионата Европы вынудило руководство отечественного футбола попробовать в сборной новых игроков.

И уже в воскресенье 16 июня в Москве сборная СССР в экспериментальном составе в товарищеском матче победила 3:1 сборную Австрии. В этом матче дебютировал динамовец Владимир Козлов, правда при счёте 3:1 не забивший пенальти, а также сыграл Геннадий Еврюжихин.

С 18 июня в Москве и в Подмосковье установилась солнечная жаркая погода с дневной температурой воздуха выше 25 градусов.

А 19 июня Платон тоже на «удовлетворительно» сдал экзамен по Высшей математике преподавательнице Шарохиной.

Так что день рождения Петра Петровича вечером в четверг 20 июня все отмечали в Реутове в хорошем настроении.

В последующие два выходных дня 22 и 23 июня Платон занимался подготовкой к экзаменам в саду на даче в одних плавках, сильно обгорев.

— «Сын! Смотри, не обгори! А то сидишь неподвижно!? И можешь ещё и на сквозняке простудиться!?» — с опаской посмотрела на него мать.

— «Мам! Так мне до папы ещё очень далеко! Вон он, какой загорелый!? Почти как негр!?»

— не послушался опыта бывшей крестьянки её молодой сын-горожанин, продолжая