Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин Страница 8

растительным жиром, запахом свежеотпечатанных книг. Отчеты капитанов подвергались тщательному изучению. Документы приводили в порядок, перерисовывали, размножали, переделывали в крупные атласы. Около десятка ученых занимались исследовательской работой, систематизировали знания по географии, астрономии, навигации; собирали первые сведения по этнографии народов Африки, Азии, Индии, Малайзии, Америки; размещали в соседнем зале привезенные в дар чудеса заокеанских владений, не представлявшие ценности для казны. В будущем диковинкам хотели выделить специальное помещение.

Лучи солнца сквозь узкое оконце нагрели крышку стола, легли на мраморные плиты пола. Точеный трехногий стул, с узкой доской вместо спинки и старой зеленой подушечкой, заскрипел под весом Фернандо. Он распахнул дверцы шкафа, сбросил подушку на пол, встал башмаками на стул, принялся рыться на верхних полках, где накануне прервал занятие. Там лежали портуланы индийских морей, хорошо знакомых ему по плаваниям. Компасные карты предназначались для торговли, детально изображали очертания береговой линии, имели (вместо меридианов и параллелей) сетки, указывающие истинное положение стран по магнитной стрелке. Главными особенностями портулан были: изображение линейного масштаба, большая подробность линии суши, наличие от восьми до двадцати двух линий компасной сетки, служивших кормчим для прокладки курса. Стрелки расходились из точек, называемых розами ветров, которых могло быть до шестнадцати штук. Розы ветров располагались вокруг изображаемых объектов. Портуланы чертили без учета сферической поверхности Земли. Значительная часть была нарисована рукою шкипера на китайской бумаге, славившейся белизной и качеством поверхности. Встречались дорогие карты, исполненные на телячьем или козьем пергаменте, расцвеченные растительными и минеральными красками, с яркими кистями на концах. На лентах красовались восковые или сургучные печати капитанов. Пергамент сворачивали трубочкой, завязывали тесьмой, скрепляли замочками. Несколько портулан были выполнены индийскими и китайскими моряками на шелковых полотнах горячими красками. Такие произведения картографического искусства накручивали на древко, как полотнища знамен, хранили в чехлах, расшитых нитками с мелким жемчугом. Нередко среди них попадались простые изображения побережий и островов, начертанные на дешевой бумаге неизвестными лоцманами. Залитые чернилами, отсыревшие во влажном тропическом климате, погрызенные мышами, изгаженные насекомыми, они не вызывали интереса у служителей. Листы небрежно засовывали в шкаф, где лежали десятки подобных изображений островов. Попробуй, разбери в Лиссабоне, какое из них точное? Если эскиз незнакомого человека противоречил предыдущим, его не копировали до сверки.

Магеллана особенно интересовали забытые карты, хранившие тайны неразгаданных течений, неизвестных проливов. Он знал, какими неточными бывают самые достоверные портуланы. Туманы, штормы, муссонные дожди помешали кораблю приблизиться к берегу – и вот на полотне ложится прямая линия, а ведь за отвесными скалами скрывались уютная бухта, устье реки. Пройдет много времени, прежде чем следующая экспедиция откроет их.

Опасаясь сорваться с покачивавшегося под ногами стула, Фернандо думал о том, что зря взялся просматривать шкафы с южными картами. Здесь он не найдет ничего интересного. Следовало изучить документы плаваний от Конго на запад, а не на юг. Если так дела пойдут дальше, ему потребуются месяцы для изучения архива. Утомившись и наглотавшись пыли, капитан слезал со стула, садился отдыхать к окну, спиной к солнцу, блаженно расслаблялся в тепле, поглаживал ноющую от напряжения ногу.

В полдень в крепости палила пушка, заходил служитель и вежливо напоминал о наступлении обеда с дневным отдыхом, приглашал офицера вернуться для продолжения работы после сиесты. Вторую половину дня Магеллан проводил дома. Выполнял предписания врача: прогревал ногу в воде, натирал колено настоем трав, обертывал молодыми листьями лопухов, лечившими одновременно и от ревматизма.

Вот и сегодня, он лениво повернул голову к окну, посмотрел на солнце, надо ли влезать на предательский стул? Солнце сияло далеко от шпиля соседнего дома, где его настигала пушка. Фернандо нехотя побрел к шкафу. Оставалось разобрать правую верхнюю полку, куда давно не заглядывали служители. Капитан брезгливо поморщился, провел пальцем по бархатному слою пыли на листе желтой грязной бумаги, хотел отбросить портулану в сторону вместе с мусором, но под полоской от пальца отчетливо увидел очертания восточного побережья Южной Америки. Усталость вмиг исчезла.

Он осторожно стряхнул пыль, положил карту на нижнюю полку, начал внимательно изучать содержимое соседних листов. На них небрежно обозначалось южное побережье Африки. Вероятно, поэтому работники сложили карты вместе, как непригодные для использования. Магеллан вернулся к находке. На куске дешевой бумаги в локоть величиной, с правой стороны свинцовым карандашом бесформенной лепешкой, изображалась Африка, угадываемая в фантастическом рисунке по названию портов, рек, географических точек. Жирная линия нулевого меридиана повторяла экватор, прочая проекционная сетка отсутствовала. В левом нижнем углу помещалось подобие Южной Америки, северная часть континента – намечена штрихами. То ли ее не успели нарисовать, то ли вообще не хотели чертить. Посреди карты в Атлантическом океане бушевали волны с отвислыми гребешками, стрелки обозначали течения и преобладающие ветры в разное время года. Бесценные сведения для навигатора!

Черные стрелки Канарского течения спускались от Португалии вдоль Африки, смешивались с Северным Пассатным потоком на двадцатом градусе северной широты, поворачивали к берегам северной части Южной Америки. По экватору на запад шло Южное Пассатное течение, разделявшееся на Гвианское, поднимавшееся на север, и Бразильское, опускавшееся к югу вдоль американских берегов. От мыса Доброй Надежды к экватору стремилось Бенгальское течение, сворачивающее на запад и сталкивающееся с Бразильским. В этом районе Атлантики, между десятым и тридцатым градусами южной широты, от борьбы течений возникали водовороты. Кормчий подчеркнул опасность рисунком морских чудовищ, готовых поглотить заблудившиеся корабли. Зона южной Атлантики делилась на неравные отрезки с пояснительными обозначениями: «теплая вода», «средняя», «холодная». Маленькими лодочками с белыми парусами обозначались январские ветра, темными – июльские. Они направлялись с юга на северо-запад, а у берегов Африки – на восток, северо-восток. Только в гиблом месте (в центре южной части океана) воздушные потоки стремились прямо на юг. В пояснении указывалось, будто они выносят к Ледяной земле.

Забыв об узком стуле и больной ноге, Фернандо тщательно исследовал карту. В первую очередь его интересовал пролив через американский континент, замеченный под слоем пыли, когда палец прочеркнул ее пополам. Между тридцатым и сороковым градусами южной широты в сузившейся части материка, примерно там же, как и на карте покойного шкипера, белел проход в Южное море, названный Paso Incognito – «Неизвестным». Магеллан искал знакомые ориентиры, обозначения мест, подпись картографа, дату. Не копия ли это его карты? Фамилия пилота отсутствовала. Фернандо понял, что нашел портулану неведомой экспедиции, возможно, не знавшей очертаний Северной Америки и неопределенно обозначившей материк. Ценность документа возросла. Значит, пролив на карте Магеллана – не досужий вымысел, люди подтвердили существование прохода.

Почему служители забраковали лист? Неужели небрежное изображение берегов ввело их в заблуждение? Если экспедиция открыла пролив,