Википроза. Два Дао - Борис Акунин Страница 7

Дул отличный зюйд-зюйд-вест. Вильям поднял грот, перебежал к рулю. Для нормального управления, конечно, нужен хотя бы один матрос. Под меняющим направление ветром — а в заливе он вертляв, как собачий хвост — устанешь метаться туда-сюда. Ничего, обучу кого-нибудь из рыбаков, подумал Вильям. Молодой Рюдзо смышлен и расторопен. А еще надо будет обустроить и разукрасить каюту, чтоб была достойна высокого пассажира.

Закрепил руль, потянул шкот, чтоб лечь на бейдевинд. «Ласточка» хлопнула стакселем, как птица крылом. Яхт накренился, выровнялся, понесся быстрее.

Господи, вот оно, настоящее счастье!

Ветер, волны, простор! И никто, никто не указывает тебе, что принято и что не принято, что можно и что нельзя! Ты — сам по себе, ты — господин своей судьбы. Если ошибешься, или замешкаешься, или прозеваешь опасность — пеняй на себя. Недотепы в море гибнут быстро.

Глупые полагаются на удачу, тупые — на силу, слабые — на вожаков, а ключ — в быстроте ума и безошибочной реакции. Избегай ситуаций, когда приходится применять силу, но если это необходимо — бей быстро, точно, наверняка. И никогда, никогда не признавай никого другого хозяином твоей судьбы.

Потому-то он и стал штурманом, а не капитаном. У капитана всегда есть начальство. Или адмирал — если корабль военный, или владелец груза — если судно торговое. И потом, капитан командует только в бою. В плавании хозяин — штурман. Особенно, если море не изведано и карт не существует — а таковы большинство морей. Ты и только ты прокладываешь курс по звездам, угадываешь, куда завтра задует ветер, велишь крыльям-парусам разворачиваться и сворачиваться.

Взять человеческую жизнь. В ней всё, как на корабле. Кто-то раб, прикованный к галерному веслу, кто-то трюмная крыса, кто-то марсовый матрос, кто-то офицер. Но самый необходимый член экипажа — штурман. Погиб капитан — его место займет помощник, а штурмана не заменит никто. Без него в чужих морях корабль пропадет без следа, домой не вернется.

Ван ден Брук сказал: «У нас в Ост-Индской компании теперь капитанов нет. Главный купец, оперкупман, отвечает за груз, навигатор — за судно. Мы дадим вам большой трехпарусный корабль. Ваше дело будет доставить товар куда требуется в положенный срок, а прочее — на ваше усмотрение».

Здесь, под свежим ветром и солеными брызгами, Вильям опять заколебался. Одно дело вести такие разговоры на суше, под низким потолком, в четырех стенах, и совсем другое — когда всем существом ощущаешь восторг свободы.

Девять — нет, скоро уже десять лет он прикован к берегу. Как можно считать такую жизнь счастьем? Сказочной удачей?

Конечно, удача была. Как же моряку без удачи? Пятьсот человек вышли из Текселя на пяти кораблях: «Надежда», «Вера», «Любовь», «Верность» и «Благая весть». Надежда померкла, вера обманула, верность подвела, благая весть не прозвучала. До цели путешествия, таинственного и неведомого Япана, добралась только «Любовь». Корабль привел Адамс, потому что он — великий штурман. В живых оставалось всего двадцать четыре больных цингой моряка. Шестеро из них были так слабы, что вскоре умерли. Из восемнадцати сошедших на берег ныне живы трое. Вот что такое удача: когда вас трое из пятисот. И из этих троих лучше всех распорядился своей судьбой он, Вильям Адамс.

Ван Сантфорт остался европейцем. Живет в Хирадо, зарабатывает мелкой комиссионной торговлей. Жалкая участь. Любой самурай осердившись или спьяну может зарубить «красноволосого варвара» на улице, и убийце ничего за это не будет.

Ян Йостен, наоборот, сделался японцем. Он тоже самурай, но настоящий, истовый. Живет в Эдо, служит сёгуну Хидэтаде, жжет благовония перед буддийским алтарем. Всё прежнее перечеркнул и отринул. Мяса не ест, волосы чернит, по-голландски даже со старым товарищем говорить отказывается. Но он всегда был такой, Йостен. Какие все вокруг, таков и он. В Роттердаме — коммерсант, в море — моряк, теперь вот японец. Быть хамелеоном — тоже талант. Но это для людей без собственной начинки. Кто сегодня одно, завтра другое, а на самом деле никто и ничто.

Вот Вильям по-прежнему остался англичанином, но при этом сделался еще и немного японцем. Не изменил себе, а стал больше, чем был.

Или прав Николас Пёйк?

С голландцами было так: говорил почти все время старший, оперкупман Ван ден Брук, а ондеркупман, то есть младший купец, поддакивал и кивал. Уста размыкал редко, но каждое слово било точно в цель.

Ондеркупман Пёйк сказал, с сочувствием глядя в глаза: «В этом туземном наряде, с этой нелепой прической вы похожи на ярмарочного медведя. Которого заставили ходить на задних лапах и плясать под дудку. Станьте снова собой, Вильямом Адамсом. Это самое главное. А премия и прочее — не более чем приятное дополнение».

«Ничего себе «приятное дополнение» — минимум триста тысяч гульденов! — хохотнул его начальник. — Плюс чин капитана-навигатора, да титул «благородного господина», да место бевиндхеббера! И он еще раздумывает!»

Голландские послы прибыли к господину Иэясу с петицией. Откуда-то — не иначе от того же Сантфорта — они знали, что с ходатайством надо ехать не в Киото и не в Эдо, а в маленький город Сумпу. Разобрались, стало быть, в японской политике: что император лишь исполняет церемониальные обряды, сёгун ведает повседневными делами, а важные решения принимает господин о-госё.

Петиция была совершенно безнадежная: чтоб Япония вела торговлю с Китаем не через португальцев, а через голландскую Ост-Индскую компанию. Переводя государю речи Ван ден Брука, Адамс думал: они там в Амстердаме совсем ничего не смыслят в здешних обстоятельствах. Португальцы уже больше полувека посредничают между Китаем и Японией, которые вечно враждуют друг с другом и напрямую торговать не могут. Но китайцам очень нужно японское серебро, а острова не могут обходиться без китайского шелка. Раз в двенадцать месяцев из Макао приплывает «Черный Корабль», доставляет столько товара, что тканей хватает на целый год. Обратно уплывает с трюмами, набитыми серебряной рудой. За всю свою историю мировая торговля не знала перевозок столь баснословной ценности. С какой стати Япония поменяет хорошо налаженный португальский транзит на каких-то сомнительных голландцев? К «южным варварам» здесь привыкли. Кому и зачем тут нужны «красноволосые» торговцы?

«Что думаешь, Андзин?» — спросил господин Иэясу, выслушав голландцев.

«Позвольте им открыть факторию, государь. Только подальше от Нагасаки, а то они с португальцами перережут друг друга, у них же война, — сказал Вильям исключительно из сочувствия к компании, которой прежде служил. —