Иноплеменники России в Отечественной войне 1812 г. - Валерий Ульман Страница 12

Инкову, а завтрешняго числа приказал я ему с большею частию войск своих выступить и следовать правее, стараясь обойти Поречье и зделать сильной набег на оной, а Генерал-Адьютанту Винцингероде предписал со вверенным ему лёгким отрядом войск из Слободы следовать в Велиж стараясь оными овладеть и послать оттоль сильныя разъезды на правый берег Двины для разведывания о неприятеле и буде можно открыть коммуникацию с Генерал Лейтенантом Графом Витгенштейном.

Получив уведомления что неприятель показался у Мстиславля и Горок, я тотчас отнесся к Князю Богратиону, что движение 2-ой Армии совершенно зависит от его распоряжения и обстоятельств, и я готов ему дать в случае нужды всякое вспомошествование.

Я уверен что будут разные Толки на щёт перемены моей позиции, но я священным поставляю себе долгом вашему Императорскому Величеству всеподданнейше донести, что будебы под Руднею случилась атаке нашей неудача, тогда неприятель не только обошёл бы мой правый фланг, но даже показался в тылу моём и совершенно занял бы дороги не только к Смоленску, но даже и прямо к Дорогобужу ведущия и подвергнулаб такая атака совершенной опасности Государство наше без всякой нужды, тем более что и Высочайшая воля Ваша есть Государь продлить сколь можно более Кампанию, не подвергая опасности Обе Армии».[98]

Генерaл М. И. Богдaнович объясняет эту «мнимую нерешительность» Бaрклaя-де-Толли тем, что, «предпринимaя против собственной воли движение к Рудне, он искaл всякого блaговидного случaя приостaновить его и обрaтиться к прежнему способу действий, которого необходимость впоследствии окaзaлaсь нa сaмом опыте».[99]

По мнению Карла фон Клаузевица, «из-за постоянно возникавших проектов наступления было упущено время для подготовки хорошей позиции, на которой можно было бы принять оборонительное сражение; теперь, когда русские вновь были вынуждены к обороне, никто не отдавал себе ясного отчета, где и как следует расположиться. По существу, отступление немедленно должно было бы продолжаться, но Барклай бледнел от одной мысли о том, что скажут русские, если он, несмотря на соединение с Багратионом, покинет без боя район Смоленска, этого священного для русских города».[100]

Примерно о том же самом свидетельствует и участник войны князь Н. Б. Голицын: «Не входило в план главнокомандующего Барклая-де-Толли дать генерального сражения, но ему необходимо было удержать на несколько времени Смоленск за собою, для того чтобы армия могла совершить свое дальнейшее отступление».[101]

«За два дня перед Смоленским сражением прибыл к армии и назначен в 6-й корпус, из Прусских же Офицеров, вступивших в наш Генеральный штаб, Капитан Люцо, Офицер отличных способностей и особенной храбрости, как и все его тогдашние сотоварищи». Среди которых был, «капитан Гофман». Далее Липранди пишет: «Впрочем, по обязанности моей в 1812 г., более или менее, я был знаком со всеми Прусскими офицерами вступившими в наш Генеральный Штаб».[102]

В действиях под Смоленском, Дэвид Чaндлер отмечает талантливое решение Бaрклaя-де-Толли, который «очень мудро прикaзaл генерaлу Неверовскому передислоцировaть свою дивизию… нa южный берег Днепрa для охрaны подступов к Смоленску и нaблюдения зa фрaнцузскими войскaми». Подчёркивая, что если бы не «доблестное сопротивление дивизии Неверовского, фрaнцузскaя кaвaлерия вполне моглa бы достичь Смоленскa к вечеру 2 aвгустa».[103]

Н.А. Троицкий отмечает, что «стратегическая интуиция и осмотрительность Барклая, побудившие его не удаляться от Смоленска больше, чем на три перехода, и выставить наблюдательный отряд к Красному, оказали на последующий ход событий важное и выгодное для России влияние».[104]

Глава № 2. От Смоленска до Бородино

«И долго, укреплён могущим убежденьем,

Ты был неколебим пред общим заблужденьем;

И на полупути был должен наконец

Безмолвно уступить и лавровый венец,

И власть, и замысел, обдуманный глубоко, —

И в полковых рядах сокрыться одиноко».

«Там устарелый вождь, как ратник молодой,

Свинца весёлый свист заслышавший впервой,

Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, —

Вотще!»

А.С. Пушкин

4-го августа, «Наполеон приказал начать общую бомбардировку и штурм Смоленска. Разгорелись яростные бои, длившиеся до 6 часов вечера. Французы заняли предместья Смоленска, но не центр города. Корпус Дохтурова, защищавший город вместе с дивизией Коновницына и принца Вюртембергского, сражался с изумлявшей французов храбростью и упорством. Вечером Наполеон призвал маршала Даву и категорически приказал на другой день, чего бы это ни стоило, взять Смоленск. У него появилась уже раньше, а теперь окрепла надежда, что этот смоленский бой, в котором участвует якобы вся русская армия (он знал о состоявшемся наконец соединении Барклая с Багратионом), и будет той решительной битвой, от которой русские до сих пор уклонялись, отдавая ему без боя огромные части своей империи».[105]

«Настойчивость неприятельских атак заставила Дохтурова послать к Барклаю-де-Толли просьбу о помощи; Барклай отправил ему в подкрепление 4-ю дивизию принца Евгения Виртембергского и Л.-Гв. Егерский полк».[106]

Вюртембергский Евгений (Фридрих Карл Павел Людвиг): «Вернулся (В Россию) в 1807 г. и принял участие в кампаниях с французами 1806–1807 гг. Отличился при Пултуске. В Отечественной войне 1812 г. командовал 4-й пехотной дивизией в 1-й Западной армии, сражался под Смоленском, Бородином, Тарутином, Красным. 20 октября 1812 г. был произведен в генерал-лейтенанты. В заграничных походах 1813–1814 гг. командовал 2-м пехотным корпусом. Участвовал в сражениях при Калише, Люцене, Дрездене, Кульме, Лейпциге, Париже». (С. 348)

При защите Раевским Смоленска, «бригада Воейкова была расположена на левом крыле, перед кладбищем Раченского предместья, где до позднего вечера удерживала неприятеля. На другой день, расположенная в самом Раченском предместие, мужественно билась она с Полками, и потом, до вступления войск на Бородинскую позицию, всегда была в арриергарде».[107]

Бригада Гогеля «вступила с другими войсками Корпуса Раевского, в Смоленск и заняла Королевский бастион. Здесь Гогель имел деятельное участие в отражении Мюрата и Нея, атака коих была направляема самим Наполеоном».[108]

Гогель Федор Григорьевич: «Получил боевое крещение под Аустерлицем, в 1807 г. отличился в боях с французами (награжден орденом Св. Георгия 4-го кл.). В 1812 г. командовал бригадой, сражался под Салтановкой, Смоленском, Шевардином, Бородином, Вязьмой, Красным. Произведен в генерал-майоры. В 1813–1814 гг. был при осаде Модлина и Гамбурга (награжден орденом Св. Георгия 3-го кл.)». (С. 360–361)

Бригада Савоини, «с прочими войсками Паскевича, расположилась в Королевском бастионе. Сюда ожидали главного нападения. Ожидание сбылось…Савоини ходил в штыки с своею бригадою и устилал поле сражения трупами Французов».[109]

Савоини Еремей (Иероним) Яковлевич «Участвовал в русско-турецкой войне 1806–1812 гг. 21 сентября 1810 г.