Тигран Великий - Тигрис Рафаэль Страница 8

Он посмотрел на меня сверлящим взглядом, словно бы желая проникнуть в сокровенные тайны моего ума.

Это был пожилой мужчина, с короткой седой бородкой и властными карими глазами. Его орлиный нос, свисающий над тонкими губами, отнюдь не портил внешность. Одет он был в тунику из дорогого пурпурного шёлка, подпоясанную широким кожаным ремнём, на котором висел короткий меч. Пальцы рук украшали перстни с разноцветными камнями.

– А ну говори, юноша, почему ты решил, что вино отравлено? – спросил меня подошедший лысый мужчина средних лет.

Отсутствие волос на голове компенсировала густая чёрная борода, сплетенная во множество тоненьких косичек. Подобной замысловатой бородки я ни у кого ранее не встречал.

– Здесь хранился яд, – сказал я, указывая на наш пурпурный кувшинчик.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что лично его приготовил, – честно признался я и, принюхавшись к содержимому одного из кубков, добавил, – вот, можешь сам в этом убедиться.

Бородатый щёголь осторожно принюхался и, поморщившись, с тревогой обратился к вожаку:

– Мецн! Похоже, что этот юноша прав! Вино и пустой кувшин, вернее то, что от него осталось, одинаково неприятно пахнут!

Мецн грозно посмотрел на меня. Властные карие глаза опять принялись сверлить.

– Говори немедленно! Кому ты продал этот кувшин? – спросил он строго.

– Продал не я, а мой хозяин. Какому-то одноглазому римлянину.

Услышав это, мужчины тревожно переглянулись.

– Как тебя зовут, юноша? – спросил лысый.

– Зовут меня Соломоном. Я помощник лекаря Мафусаила.

– А почему ты думаешь, что этот одноглазый человек – римлянин? Может он иудей или финикиец?

– В том то и дело, что нет. Он говорил по-латыни.

Сказанное сильно озадачило присутствующих. Воцарилось напряжённое молчание.

– Пусть Соломон расскажет всё, что видел, без утайки, – раздался голос Мецна.

Брови его свелись воедино, а щёки втянулись вовнутрь, отчего скулы ещё больше стали выдаваться.

– Давай, юноша, рассказывай. От этого зависит судьба многих, в том числе и твоя, – произнёс лысый.

Я принялся пересказывать в мельчайших подробностях события прошедшего дня, и лица у мужчин становились всё более озабоченными.

– Ты всё слышал, Мецн?– спросил лысый.

– Да уж не глухой, – ответил тот.

– Теперь ты понял, кто за тобой охотится?

– Я не дичь, чтобы за мной гоняться! – возмутился Мецн, хватаясь за рукоятку своего меча. – Как ты смеешь допускать подобные выражения, Меружан!

Меружан – так звали лысого – вовсе не смутился: по-видимому, ему были позволительны подобные выходки. Он продолжал в том же нравоучительном тоне:

– Дичь или нет, но факт налицо – римляне пытались нас отравить. К сожалению, я оказался прав. Нельзя было путешествовать без достаточного количества войск.

– Да пойми ты! Не мог же я заявиться в этот город с целой армией, – произнёс уже виноватым тоном Мецн, – это было бы расценено как вторжение. И потом, мы путешествуем инкогнито, под видом заморских купцов.

– Инкогнито? – удивился Меружан, – и всё-таки римляне сумели нас распознать.

– Кто же, по-твоему, выдал нас?

– Ясно кто. Маккавеи, с которыми ты уже неделю ведёшь переговоры.

– Маккавеи? Чушь! Разве им выгодно выдавать Риму, этому потенциальному агрессору, своего вероятного союзника?

– Разумеется, нет. Но и среди Маккавеев есть противники нашего союза. Именно они и выдали нас. Этот город, с виду такой мирный, кишит римскими лазутчиками, и их главарь, одноглазый Крикс, нашёл нас. Ты, Мецн, недооценил противника – на этот раз тайного.

Я ожидал, что сейчас на Меружана обрушится страшный гнев. Но, вопреки моему прогнозу, Мецн стоял неподвижно и, казалось, пребывал в растерянности. Было видно, что он осознал ошибку, и теперь досада мучила его.

– Что же нам делать? – спросил он.

– Бежать отсюда – и как можно скорее! – ответил Меружан.

– Но я не закончил то, что задумал, – упрямо произнёс Мецн.

– Мы не можем более рисковать, – заявил Меружан. – Наше присутствие здесь – крайне рискованная авантюра, ответственность за которую несешь ты.

– Итак, ты предлагаешь исчезнуть? – сказал Мецн, – Именно в то время, когда в наших переговорах наметился существенный прогресс.

– Мецн! Речь идёт о твоей жизни. Перед этим меркнет всё! – твёрдо ответил Меружан.

– Я хочу узнать, кто подлил в вино яд? – сказал Мецн. – Злоумышленник должен быть наказан.

– Какое имеет значение, кто? Боги, смилостивились над нами, послав на помощь этого юношу, так давай же не будем более искушать судьбу и быстро покинем сей негостеприимный город.

Всё это время я стоял в сторонке, молча вслушиваясь в разговор двух мужей. Кое-что мне удалось уразуметь, хотя о многом я хотел спросить, но не решался.

Меружан перевёл на меня свой взгляд и сказал:

– Тебе придётся остаться с нами, юноша.

– Это почему же? – спросил я.

– Сегодня ты стал врагом Рима, великого и беспощадного.

– Неужели ты думаешь, что этот одноглазый захочет убить меня? – спросил я.

– Ты до сих пор жив лишь благодаря тому, что находишься среди нас. Вернись ты опрометчиво домой – тебя бы ждала смерть.

– Да кто же такой этот проклятый римлянин?! – воскликнул я в сердцах.

– Одноглазый Крикс или, как его называют сами римляне, – Крикс Анокули, что, в сущности, одно и тоже, – ответил Меружан. – Коварный и беспощадный исполнитель тайной службы Римской империи.

– А какое отношение это имеет ко мне? – спросил я.

– Сегодня ты встал ему поперек дороги. Крикс очень злопамятен. Он не успокоится, пока не убьёт тебя.

– Не надо преувеличивать, Меружан, – вмешался в разговор Мецн.

– Я вовсе не преувеличиваю, – ответил лысый. – Соломон должен быть предупреждён. Он спас нам жизнь, и мы должны позаботиться о нём.

Сказанное Меружаном сильно озадачило меня. Я начал беспокоиться за жизнь Лии.

– Я хочу предупредить свою возлюбленную.

– Это не та ли девушка, с которой ты подглядывал за Криксом? – спросил Меружан.

– Именно.

– Судя по твоему рассказу, она славная девушка. Только ходить тебе к ней не безопасно.

– Чепуха! Ради неё я готов на всё, – запальчиво произнëс я.

Лысый Меружан внимательно посмотрел на меня. В этот момент я прочëл в его взгляде не то сожаление, не то плохо скрытую зависть.

– Неужели ты настолько её любишь, что готов пожертвовать собой? – спросил он задумчиво.

– Я люблю её больше всех на свете!

– А она отвечает тебе взаимностью?

– Конечно! Этот гастрофет принадлежит её брату. Она отдала его, чтобы я мог защищаться от врагов.

– Славная девушка! – воскликнул Мецн. – Так вот кому мы обязаны своим спасением!

– Тебе нечего беспокоиться, – сказал Меружан. – Лии в стенах отцовского дома ничего не угрожает.

– Ты прав, но она носит отцу еду в торговую лавку.

– В торговую лавку, говоришь? – переспросил Меружан задумчиво. – Когда?

– Происходит это ежедневно, в одно и тоже время, к полудню, когда солнце находится в зените, – ответил я.