Тигран Великий - Тигрис Рафаэль Страница 7

– Буду, буду, моя дорогая, – с нетерпением отвечал я, недоумевая, о какой опасности может идти речь в этот восхитительный миг.

– Обещай, что не бросишь меня в трудную минуту.

– Конечно, не брошу, моя прелесть, – удивленно проговорил я, поражаясь, какая ерунда ей лезет в голову в эти счастливые мгновения.

Вдруг заскрипел замок в двери, и в дом вошёл хозяин в сопровождении незнакомца. Мы тут же замерли. Я разомкнул объятия и стал тихо присматриваться из-за двери.

Хозяин прошёл вперёд и стал что-то искать. Незнакомец терпеливо выжидал. Он был в тёмном плаще, а лицо укрыто капюшоном.

– Вот оно, – сказал Мафусаил, держа в руке приготовленное мною зелье.

Незнакомец взял отвар, осторожно понюхал и поморщился от резкого миндального запаха. Чтобы лучше разглядеть товар, он откинул капюшон и при тусклом свете я успел рассмотреть лицо. У него была густая чёрная борода и косматые неестественно взъерошенные волосы. Правый глаз прикрывал мрачный лоскут ткани, а левый сверкал так яростно и напряжённо, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из своей орбиты.

– Ты уверен, что эта жидкость может убить человека? – спросил одноглазый незнакомец.

Прозвучала невнятная латинская речь, из чего я сделал вывод, что эта нелицеприятная личность является римлянином.

Про Рим мне много рассказывал Мафусаил. В моём понимании это была далёкая страна, где живут богатые люди, имеющие множество рабов, которых им поставляет хорошо обученная сильная армия.

– Это очень сильный яд. Он действует моментально, – похвалил свой товар Мафусаил, явно щеголяя своим знанием латыни.

Одноглазый принялся отсчитывать тетрадрахмы.

Мой хозяин стоял, напряжённо наблюдая за этой процедурой. Деньги он уважал более всего на свете.

В это время в доме воцарилась такая тишина, что я отчётливо слышал за спиной напряжённое дыхание моей возлюбленной.

Одноглазый стал настороженно вертеть головой.

– А мы здесь не одни! Нас кто-то подслушал! – воскликнул он и, выхватив короткий меч, бросился в нашу сторону.

Я схватил Лию за руку и потащил к окну. В следующее мгновение мы уже спускались вниз. Спрыгнув на землю, я тотчас отшвырнул лестницу от стены, и мы помчались к дому Лии. Убегая, мы почти одновременно обернулись и увидели в окне страшное лицо одноглазого. К счастью, мы отбежали достаточно далеко, и догнать он нас никак не мог.

Добежав до ворот, мы быстро зашли во двор.

– Тут мы в безопасности, – сказала Лия, переводя дух, – пошли в дом.

Лия потянула меня за собой.

– Ты иди, – ответил я уклончиво.

– А ты? Неужели собираешься вернуться? – возмутилась она, – это же небезопасно.

– Ты преувеличиваешь, моя дорогая, – сказал я бодрящимся тоном, – и потом я не намерен возвращаться домой.

Я уже собирался уходить, но Лия не отпустила меня.

– Прошу тебя останься. У меня дурное предчувствие. От этого одноглазого всего можно ожидать.

– Ничего страшного, – бравировал я, – в этом городе у него руки коротки. И потом, как я здесь останусь? Твои родители могут плохо обо мне подумать. А за меня не беспокойся. Я себя в обиду не дам.

Её прекрасные карие глаза излучали одновременно любовь и тревогу.

– Подожди. Я сейчас приду, – сказала Лия и исчезла в доме.

Вскоре она вернулась, держа в руках гастрофет брата. Тот самый гастрофет, стрелять из которого было нашей всеобщей мечтой.

– На, держи. С ним тебе будет надёжней, – сказала она, протягивая мне великолепное оружие.

– Нет, Лия. Я не возьму его. Шимон, если узнает, будет рвать и метать.

– Ничего, обойдётся.

Я с нежностью посмотрел на эту восхитительную девушку, и сердце моё переполнилось безграничной любовью к ней.

– Хорошо. Так и быть. Но завтра непременно верну, – согласился я.

– Тогда до завтра, мой любимый, – нежно проговорила Лия и робко чмокнула в щеку.

– До завтра, моя прелесть, – ответил я и осторожно вышел за ворота.

На улице стоял полуденный зной, и горожане укрылись в прохладных покоях своих домов. Я быстро зашагал в сторону Овечьего рынка. Домой мне действительно не хотелось, и причина была не только в возможности столкновения с одноглазым. Вряд ли он бы там остался. Угроза миновала, и, как мне казалось, навсегда. Моя возлюбленная была в безопасности, и я решил побродить по окраине города, а заодно пострелять из великолепного оружия, доставшегося мне, как я предполагал, на короткий срок.

Беспечно шагая, я очутился в местечке Бет-Зейта. Здесь, за пределами городских стен находились скотные базары. Поодаль росло множество фруктовых деревьев: фиников, смоковниц, персиков.

Иерусалим располагался на пересечении торговых путей и был местом стоянки купцов. В глубине загородных садов были выстроены постоялые дома, как для простого люда, так и для богатых торговцев, во множестве прибывающих в наш город.

Очутившись в тенистой прохладе деревьев, я принялся заряжать гастрофет. В отличие от обычного лука, тетива у него затягивалась путём упора на живот. Именно этим объяснялось его название, перешедшее к нам от воинов Эллады.

Я пустил в мишень несколько стрел и порадовался собственной меткости. Но одна стрела затерялась в высокой траве. Я принялся шарить и наткнулся на какой-то твёрдый предмет. Медленно подняв находку, я чуть не вскрикнул от неожиданности. Это был пустой кувшин, помеченный пурпурной краской. Ошибиться я никак не мог. Форма кувшина и, самое главное, нанесённая на неё дорогая краска не оставляли сомнений в его происхождении и, хотя он был пуст, запах миндаля, говорил, что там совсем недавно хранился приготовленный мною отвар персиковых листьев. Стало быть, одноглазый уже применил его содержимое, резонно заключил я и повернул голову в сторону находящегося поблизости гостевого дома.

Стоял жаркий летний день, и посетители расположились во дворе в тени раскидистой смоковницы. Несколько мужчин, усевшись за широким столом, намеревались трапезничать. Внешне они походили на богатых купцов. Им уже вынесли ароматную баранину, а вслед за этим и большой кувшин с вином, которое слуга стал тут же разливать. Но еще до того, как они поднесли чарки к губам, я с криком «вино отравлено» запустил в кувшин стрелу. Глаз не подвёл меня, кувшин тотчас разлетелся на мелкие кусочки, а красное вино, словно свежая кровь, разлилось по земле. В следующее мгновение мужчина исполинских размеров налетел на меня и занёс над головой меч, который, наверняка, опустился бы со страшной силой, если бы не окрик одного из купцов, – по-видимому, их главаря. Воин нехотя опустил меч и, выхватив из рук мой гастрофет, потащил к столу.

– Вино отравлено! – снова и снова повторял я, и для пущей убедительности сказал то же самое по-гречески.

– Отравлено? – повторил на том же языке главарь, – откуда