Флэшмен и Морской волк - Роберт Брайтвелл Страница 6

Мой брат купил один из новых таунхаусов в элегантном ряду в одном из лучших районов города. Прежде чем позвонить, я встал спиной к двери и окинул взглядом все, что было видно. Напротив строился точно такой же ряд домов, но над строительными лесами виднелись церкви, склады и море всевозможных зданий, тянувшихся до самой реки вдали. В этом городе мне предстояло сделать себе имя. Здесь вершились дела, отсюда управляли растущей империей, здесь решались судьбы. Это был мой новый дом. С растущим волнением я повернулся и дернул за шнур звонка.

— Братец Томас, как я рада тебя видеть! — Моя невестка встретила меня в их новом доме. Я любил Эмили; она была слишком хороша для этого напыщенного болвана, моего братца, но они, казалось, были счастливы вместе. Она провела меня по дому, показывая новую мебель и убранство в последней моде эпохи Регентства. Они были рады принять меня в гости, пока я не найду работу и не смогу себя обеспечивать. В тот вечер они повезли меня в кэбе осматривать городские достопримечательности. Когда мы проезжали мимо старой часовни Святого Стефана в Вестминстерском дворце, где теперь заседала Палата общин, мой брат Джеймс ввел меня в курс парламентских дел.

Уильям Питт был премьер-министром Британии с самого моего младенчества, и его власть над парламентом казалась мне столь полной, что я с трудом мог представить на этом месте кого-то другого. Но, похоже, мы двигались к конституционному кризису: Питт и король заняли прямо противоположные позиции по ирландскому вопросу. Четыре года назад французское вторжение в Ирландию провалилось лишь из-за плохой погоды, а всего два года назад там вспыхнуло крупное восстание самих ирландцев. Если бы французы смогли закрепиться в Ирландии, это дало бы им новый плацдарм для вторжения, и к ним присоединилось бы множество недовольных ирландцев. Для остальной Британии это стало бы катастрофой. Питт и виконт Каслри, министр по делам Ирландии, были полны решимости полностью включить Ирландию в союз Англии, Шотландии и Уэльса, чтобы уменьшить вероятность ее отделения или поддержки захватчиков. Но для этого требовалось предоставить католикам те же права, что и протестантам, — право заседать в парламенте. Однако истеблишмент во главе с самим королем яростно этому противился. Питт только что провел через парламент Акт об унии, который полностью присоединял Ирландию к союзу Англии, Шотландии и Уэльса, в результате чего был создан и новый флаг — «Юнион Джек». Однако ходили слухи, что король заблокирует предложения о предоставлении равных прав католикам. Это поставило бы Каслри в унизительное положение, поскольку он заверил католиков, что этот пункт будет частью законопроекта. Отношения между королем и премьер-министром испортились как никогда.

— Каслри примет тебя, — сказал Джеймс, — но будь осторожен. И Питт, и Каслри, похоже, думают, что смогут уломать короля, но я слышал, что тот уперся намертво. Даже если он и найдет тебе должность, то в случае отставки Питта уйдет и Каслри, а с ним, возможно, и твое место. Если попадешь в какое-нибудь ведомство, постарайся поскорее завести друзей и среди вигов, они скоро могут прийти к власти.

Это отнюдь не внушило мне уверенности, что я стою на пороге долгой и процветающей государственной карьеры. Напротив, казалось, что после семнадцати лет стабильного правления я выбрал для поиска работы самый неподходящий момент.

Если до этого я и был удручен своими перспективами, то встреча с самим виконтом отнюдь не прибавила мне оптимизма. В конце концов я представился Каслри не в ирландском министерстве, а в его доме на Кливленд-сквер. Я прибыл точно в назначенное время, но мне пришлось прождать полчаса, так как он задерживался в Палате общин. Его жена Эмили была очень извиняющейся и распорядилась подать чай, пока я ждал, а когда наконец появился Каслри, он тоже извинился, но, казалось, уже спешил на другую встречу. Мы встретились в его кабинете; он прочел письмо моего отца и сказал, что постарается найти для меня должность. Он был высок и, смею сказать, красив, а в голосе его слышался мягкий ирландский акцент.

— Какими талантами вы обладаете, мистер Флэшмен? Полагаю, вы говорите по-французски и на латыни?

— Да, сэр, со школы, и еще по-испански, так как моя мать была испанкой и учила нас.

— Интересно, это встречается реже, хотя в Ирландии от этого мало проку. Но оставьте это мне, мистер Флэшмен. Как вы знаете, сейчас трудное время, но я хорошо помню вашего отца. Он помог мне в прошлом, и я хотел бы вернуть долг. Позвольте мне подыскать подходящую возможность, и я с вами свяжусь.

Когда я уже собирался откланяться, дверь отворилась, и в комнату вошел молодой человек.

— Черт побери, Роберт, эта проклятая сука опять это сделала!

В этот момент он заметил меня и резко остановился. Каслри с усталой улыбкой представил нас.

— Томас Флэшмен, позвольте представить вам этого порывистого юного глупца, моего брата Чарльза Стюарта.

Мы пожали друг другу руки, и Каслри добавил:

— Томас недавно прибыл в Лондон, он из прекрасной, уважаемой семьи, и потому я не хочу, чтобы ты водил его по своим злачным местам.

— Будто я стал бы, дорогой брат, — с тем же мягким ирландским акцентом произнес Чарльз, подмигнув мне. — Говоришь, недавно в Лондоне? Что ж, держу пари, ты ищешь места, где подают горячие булочки и изысканную французскую выпечку, а я, как тебе всякий скажет, знаю все лучшие. Не беспокойся, брат, я знаю одно безупречно чистое заведение, куда могу отвести нашего мистера Флэшмена, чтобы смыть с него деревенскую грязь и привести в наилучший вид для всего, что бы ты для него ни задумал.

Каслри покорно улыбнулся:

— Мистер Флэшмен, вам лучше удалиться, пока есть возможность, я должен задержать брата для разговора наедине.

Я вышел из комнаты, но вместо того чтобы покинуть дом, остался ждать в холле. Через несколько минут вышел Стюарт и, увидев меня, широко улыбнулся. Ему было тогда года двадцать два, он был высок, широкоплеч, с вьющимися песочными волосами и обычно держался с бесшабашным видом. Но, как я узнал позже, он был человеком с израненной душой и порой, напившись в компании, которой доверял, приоткрывал свои мучения. Но тогда я ничего этого не знал; я видел лишь того, кто мог избавить меня от слепых блужданий в одиночку и показать лучшие увеселительные заведения Лондона. И отец, и брат подчеркивали необходимость