Шелковый Путь - Колин Фалконер Страница 26

Она протянула руку назад, и одна из женщин подала ей курительную трубку. Она глубоко затянулась.

— Гашиш, — пробормотал Жоссеран себе под нос. Он знал о гашише по Утремеру, где некоторые секты сарацин — хашишины, ассасины — использовали этот наркотик, чтобы успокоить нервы перед заданием.

Сделав несколько глубоких затяжек, Хутулун поочередно подошла к каждому углу юрты, падая на колени и окропляя землю кобыльим молоком из небольшого кувшина в дар духам. Затем она вернулась в центр шатра и выплеснула еще немного кумыса в огонь — духам очага. Наконец она вышла наружу и совершила еще одно подношение Духу Голубого Неба.

Вернувшись, она рухнула на землю, и тело ее забилось в дрожи. Глаза ее закатились.

— В нее вселился Дьявол, — прошипел Уильям. — Я же говорил. Она ведьма.

Как и всякий добрый христианин, Жоссеран боялся козней Дьявола, ибо Церковь много раз предостерегала его о могуществе Вельзевула. Он почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.

В юрте было темно и тяжело от благовоний, что они сыпали в огонь, и от сладкого, приторного запаха гашиша. Жоссеран оглядел собравшихся татар; их лица были так же бледны и напуганы, как и его собственное. Даже Кайду, сидевший во главе у огня, дрожал.

Повисла долгая тишина.

Наконец она шевельнулась и медленно поднялась на ноги. Она подошла к огню и достала почерневшую баранью голень. Она внимательно осмотрела ее, изучая обугленную кость в поисках трещин и расщелин.

— Она призывает Зверя, — прошептал Уильям.

— Шарлатанство. Не более.

Уильям упал на колени, сжимая серебряный крест на груди. Он выставил его перед собой и начал громко нараспев читать молитву изгнания бесов.

— Уберите его отсюда, — прорычал Кайду, и двое его воинов подхватили Уильяма под руки и выволокли наружу.

Все в юрте снова обратили свои взоры на Хутулун.

— Каков суд духов? — спросил ее Кайду.

— Духи говорят, что время для путешествия благоприятное, — сказала она.

Кайду повернулся к Жоссерану.

— Слышишь, варвар? Завтра вы отправляетесь в Каракорум!

Жоссеран едва расслышал его. Он все еще смотрел на Хутулун, которая снова рухнула на землю. Все ее тело содрогалось, словно она была одержима.

«Святые угодники, — подумал он. — Я возжелал ведьму!»

Ее шарф хлестал на ветру, словно знамя. Хутулун неподвижно сидела в седле, а вокруг нее — отряд из двадцати всадников, которые должны были сопровождать их в пути через Крышу Мира. Кайду и Тэкудэй тоже были здесь, чтобы проводить их.

— Кто нас поведет? — спросил Жоссеран.

Кайду кивнул в сторону своей дочери.

— Хутулун позаботится, чтобы вы благополучно добрались до Центра Мира.

Жоссеран почувствовал, как пони Уильяма ткнулся в бок его коню.

— Нас поведет ведьма? — прошипел тот.

— Похоже на то.

— Тогда мы обречены. Потребуй, чтобы нам дали другого проводника.

— Мы не в том положении, чтобы что-то требовать.

— Сделай это! — рявкнул Уильям.

Жоссеран круто развернулся к нему.

— Слушай, святоша, я преклоняю колено лишь перед Великим магистром в Акре и ни перед кем другим. Так что не смей мне приказывать!

Уильям схватился за серебряный крест на груди и поднес его к лицу. Он начал читать «Отче наш».

— Что он делает? — спросил Кайду.

— Это молитва о благополучном пути, — солгал Жоссеран.

— У нас свой способ обеспечить благополучный путь, — сказал Кайду и кивнул Хутулун.

Она спешилась и подала знак одной из женщин в толпе у лошадей. Та шагнула вперед, неся деревянное ведро с кобыльим молоком. Хутулун окунула в ведро деревянный ковш, опустилась на колени и окропила землю молоком в дар духам. Затем она поочередно подошла к каждому из всадников и окропила молоком затылок, стремена, а затем и круп их скакунов.

— Еще колдовство, — пробормотал Уильям.

Они выехали из лагеря, направляясь на север. Солнце было холодной медной монетой, уже взошедшей над Крышей Мира; воздух был ледяным, обжигающим легкие. Хутулун повела их направо, в счастливую сторону, а затем они направились на восток, к солнцу. Отсюда, как знал Жоссеран, они вступали в мир, где бывали немногие, даже из торговцев-магометан. Они уходили за грань тьмы, и страх свинцом осел у него в животе.

***

XXXII

Они неслись по равнине вскачь. Он уже почти забыл, как страдал в пути из Алеппо. Через несколько часов Жоссерану показалось, что позвоночник пробил ему макушку. Он посмотрел на Уильяма и увидел, что добрый монах страдает куда больше. Татарские седла были очень узкими, с задранными вверх передней и задней луками, и сделаны из ярко раскрашенного дерева. Они были красивы на вид, но езда на них походила на езду на камне.

Хутулун скакала впереди. Ее собственное седло было покрыто богатым красным бархатом, а передняя лука усыпана драгоценными камнями. На уровне бедер были серебряные заклепки. Он гадал, как она может ездить в таком приспособлении. Должно быть, это сущая мука. Или, может, шелк ее бедер был тверд, как кожа. «Что ж, — угрюмо подумал он, — это одна из тех тайн, ответа на которую я никогда не узнаю».

Они ехали в тени заснеженных гор, через долины, где пробивались почки на тополях и кипарисах, по полям, еще не зазеленевшим после долгой зимы. Здесь люди не жили в юртах; это были казахи и узбеки, обитавшие в квадратных домах с плоскими крышами. Дома были сложены из камня, щели в стенах законопачены соломой, а крыши сделаны из веток, травы и высушенной глины.

Возвышавшиеся впереди серо-белые бастионы казались непреодолимым препятствием: неужели через эти стены из камня и льда и впрямь есть путь?

После двух дней бешеной скачки они углубились в предгорья, через леса грецкого ореха и можжевельника, на высокогорные пастбища, усеянные черными юртами-ульями киргизских пастухов. Некоторые из них уже перегнали свои стада на высокогорные пастбища.

Овцы, пасшиеся на склонах, не походили на овец Прованса. У них были огромные, закрученные рога, некоторые длиной со взрослого человека. Внешне они больше напоминали коз, вот только хвосты у них были странные, жирные, похожие на сковородки из шерсти. Жоссеран видел грозных быков с густой шерстью и массивными рогами, которых татары