Вооружение Одиссея. Философское путешествие в мир эволюционной антропологии - Юрий Павлович Вяземский Страница 22

Все просто в теории. Но на практике часто бывает крайне трудно отличить одну доминанту от другой. Попросим Симонова привести самые типичные затруднения.

«Выявление главенствующей потребности – самая трудная и самая важная задача анализа личности. Основная трудность заключается в том, что в подавляющем большинстве случаев потребность, доминирующая на протяжении какого-то определенного периода жизни человека, отнюдь не является наиболее устойчивой его доминантой»94.

«„Главная доминанта“ часто едва выделяется на фоне других мотиваций. Это те многочисленные случаи, когда человек сам не знает, что именно для него в жизни самое главное; он узнает об этом иной раз только при исключительном стечении обстоятельств, когда „на карту поставлены“ жизнь, честь, здоровье, когда нужно выбирать немедленно, не думая, между двумя путями прямо противоположными, жертвуя чем-то одним – дорогим, нужным, привычным – чему-то другому, без чего жизнь представляется бессмысленной»95.

«Среди обстоятельств, препятствующих формированию практической доминанты, наиболее распространены: сосуществование двух потребностей, равных по силе и с равной силой претендующих на господствующее положение; столкновение сильной потребности с господствующей нормой ее удовлетворения; столкновение самих этих норм, когда соблюдение одной важной для субъекта нормы неизбежно влечет за собой нарушение другой, не менее значительной. Такие и подобные им столкновения нередко берутся драматургами за основу драматической коллизии»96.

§ 12

На мой взгляд, гомеровский Одиссей – один из самых «доминантных» в мировой литературе. Десять долгих лет стремится он к жене и сыну, ради этого отказываясь от бессмертия и вечной юности! Острейшие мотивационные конфликты он решает обычно в пользу главенствующей потребности и именно поэтому выходит победителем из, казалось бы, тупиковых ситуаций. Например, на острове, где пасутся быки Гелиоса, он так же терзаем голодом, как и его спутники, но его Пенелопа (доминанта жизни), религиозный запрет на святотатственное поедание священных солнечных быков (практическая доминанта) дают ему возможность пересилить чудовищный голод (ситуативная доминанта), а спутники его не выдерживают, убивают и жрут быков, за что их вскорости убивает Зевс и жрет ненасытная смерть.

Пенелопа – вот сущностная сила Одиссея!

Так я написал сейчас. И тут же стал сомневаться.

Вы помните? – проплывая мимо острова сирен, Одиссей велит корабельщикам залепить уши воском, но сам внимает губительному пению – проплыть мимо сирен и не услышать, как они поют, для Одиссея невозможно. На остров циклопов он отправился, прежде всего, потому, что ему не терпелось узнать, что за народ там обитает. В Аиде, куда его послали с весьма прагматической целью – расспросить душу Тиресия о возвратном пути на Итаку, Одиссей должен все исследовать, рассмотреть, ощупать руками то, что никакому ощупыванию не поддается (тень матери, например).

Даже вернувшись домой, на Итаку, он, честное слово, ведет себя скорее как исследователь, чем как любящий муж и оскорбленный царь. Кто и как жил в его отсутствие, кто сохранил ему верность, а кто переметнулся к наглым захватчикам его дома – вот что интересует его в первую очередь. Прежде чем отомстить и вкусить радость свидания с любящей и любимой женой, Одиссей должен поставить всеобъемлющий эксперимент, провести глобальное исследование человеческой верности и подлости, слабости и силы, памятливости и забывчивости. И Пенелопа, его Пенелопа, ради которой он отказался от вечной юности и бессмертия, – едва ли не центральный субъект этого кровавого эксперимента и жестокого исследования; иначе как объяснить, что ей он открылся в последнюю очередь?!

«…Можно считать установленным, – пишет Симонов, – что сверхсознание (творческая интуиция) всегда «работает» на удовлетворение потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мотивов данного субъекта»97. На что работает сверхсознание Одиссея? На этот вопрос не так уж сложно ответить, если учесть, что в гомеровской поэтике значительная часть сверхсознания Одиссея как бы обособлена от него и воплощена в самостоятельный образ – богини Афины, будущей богини мудрости.

Вот ведь как обернулось, господа! Выходит, что перед нами прежде всего ученый и исследователь всех доступных ему областей жизни, а потом уже – муж и отец, вдохновенный оратор, ловкий политик, искусный солдат и т. п. Не за это ли, главным образом, его любила Афина Паллада?

Но, с другой стороны, разве бессмертие и вечная молодость мешают удовлетворять исследовательскую потребность? Как смел истинный ученый отказаться от предложения богини Калипсо?

Разве Афина помогала своему любимцу исследовать мир? Нет, она прежде всего «возвращала» его на Итаку, к желанной Пенелопе, и величайшее свое чудо – задержку времени – богиня сотворила ради того, чтобы Одиссей с Пенелопой вполне могли насладиться любовью и радостью встречи.

Выходит, что Пенелопа все же главнее, и доминантнее, и мотивационно-жизненнее?..

Оставим этот вопрос без ответа, ибо, ответив на него однозначно, мы лишим искусство его главного путеводного смысла – парадокса; окончательно объяснив себе Одиссея, мы тем самым умертвим его как литературный образ. А он нам еще пригодится для антропологического вооружения, в основном своем качестве – вдохновляющей противоречивой метафоры.

Глава вторая

Калипсо

§ 13

В переводе с греческого имя этой богини означает «та, что скрывает».

Что скрывает богиня Калипсо, дочь Атланта (по Гомеру) или дочь Гелиоса и даже древнего Океана (по другим мифологическим генеалогиям)?

Остров ее находится на Крайнем Западе. Отсюда многие мифологи делают вывод: перед нами богиня смерти. Вокруг ее пещеры растет ольха – священное дерево божеств смерти. Кобчики и рогатые совы, которые гнездятся вокруг пещеры и принадлежат Калипсо, тоже о смерти говорят. Богиня предлагает Одиссею бессмертие, но это бессмертие приобретается ценой обычной человеческой жизни. Покинув Калипсо, Одиссей таким образом побеждает смерть и возвращается в мир жизни. Так говорят мифологи1.

Взглянув на прекрасную богиню с антропологической точки зрения, я вам иначе скажу: она пытается истребить в Одиссее память о его родине, Итаке, вытеснить из его сознания мысли о Пенелопе. Она не только семь лет скрывает Одиссея от людей и богов – «волшебством коварно-ласкательных слов» проникнув в душу героя, она тщится скрыть его устойчиво доминирующую потребность.

По ходатайству Афины Зевс повелевает отобрать Одиссея у Калипсо и вернуть его домой, на Итаку.

Я же, с вашего позволения, попытаюсь отобрать у Калипсо потребностный подход и психофизиологическую систему Павла Симонова.

§ 14

Складывается впечатление, что Симонов, подобно Одиссею, уже давно поселился на далекой и таинственной Огигии, создавал там теорию за теорией, а нынешняя научная ойкумена ничего о том не ведает: