Город пробужденный - Богуслав Суйковский Страница 20

— Молитвы действеннее, когда подкреплены жертвой, — с нажимом заметила Стратоника.

— Какой? Что я могу принести в дар богине? — нехотя буркнула Кериза.

— Можешь, можешь! Скоро будет священная ночь…

— Скоро? Да ведь она была всего полгода назад.

— Ничего! Твой отец принес эту весть, а он знает.

Макасс нетерпеливо шевельнулся.

— Это все пустяки. Глупости для баб и молокососов. Есть вещи поважнее: герусия и суффеты решили созвать народное собрание. Чтобы умилостивить богов и спасти город, нужно, говорят, принести в жертву Молоху сто детей.

— О, вот это да! — оживленно закивала Стратоника. — Это хорошая мысль! Угодны богам такие жертвы, и всегда после этого сопутствовала удача и везло во всем.

— Неправда! Детей — Молоху? В эту раскаленную печь? Это ужасно! Это чудовищно! Нужно быть бессердечной! Нужно не быть женщиной, чтобы одобрять такое!

— Кериза, осторожнее! — Макасс поставил кубок с вином на стол и произнес сурово, хоть и не поднимая глаз: — Смотри, с кем говоришь! Ибо Стратоника скоро станет хозяйкой этого дома, моей женой. Понимаешь?

Женщина гордо выпрямилась и с торжеством взглянула на Керизу.

— Чтобы ты знала! Ну, теперь я тобой займусь. Кончится это твое шатание по городу, это пренебрежение домашними делами! Кончится! Люди добрые, поглядите! Девке не по нраву жертвы! Да чтоб у тебя отсох твой поганый язык! Теперь на весь дом может обрушиться несчастье! Кабиры все слышат! Разве что жертвой умилостивить!

Она огляделась, словно уже выбирая предмет, достойный принесения в храм, и вдруг, рассмеявшись, указала на Керизу.

— Нужны жертвы! Непременно! Макасс, понимаешь? После ее слов жди беды. Боги мстительны. А девке не нравятся жертвы Молоху? Так пусть она умилостивит богов подобающей жертвой.

— Но что принести в жертву? — с тоской и тревогой спросил Макасс.

— А ее! Раз богохульствовала, пусть и умилостивит! Хе-хе, она с радостью принесет такую жертву! Пусть идет в рощу при храме. Уж она-то знает дорогу!

— Это неправда! — Кериза вспыхнула и взорвалась гневом. — Я… я никогда! Отец знает!

— Да что там отцы знают о дочерях. Женщина порой не уследит, что уж говорить о мужчине. Я-то за тобой присмотрю, это точно, но что было, то было. А ты на меня тут не кричи! Кадмоса своего можешь не ждать. Если он поплыл на Керкину, то ему конец!

— О, Танит, защити! — простонала Кериза, и Стратоника тут же подхватила:

— Верно говоришь. Хоть что-то. Нужна милость богини, нужна ее защита, чтобы спасти этого верзилу! А ты возмущаешься, когда я говорю, какую жертву ты должна принести. Да имей же сердце, девка! Любимого своего спасать не хочешь? И ведь это не что-то дорогое или неприятное! Наоборот, милая, хе-хе, очень даже милая жертва! И достойная. Первейшие дамы и девицы из богатейших домов — все в эту ночь тайком спешат в рощу.

На лестнице заскрипели доски, кто-то тяжело поднимался, останавливаясь; занавесь в дверях поднялась, и на пороге возник какой-то чужой человек в сером плаще.

— Здесь живет Макасс, мастер-каменотес? — спросил он тихо, с почтением.

— Это я! Кто ты и с чем пришел?

— Святейшая Лабиту, великая жрица храма Танит, зовет тебя, Макасс, явиться утром в храм. Она хочет поручить тебе трудную и ответственную работу.

— Я приду, как велено, хотя… хотя у меня столько работы, что и не справлюсь.

— За работу для храма ты получишь щедрое вознаграждение. А также снизойдет на тебя милость богини.

Стратоника дернула за руку колеблющегося мужчину, и тот поспешно ответил:

— Я приду! О да, это честь для меня! Я приду!

Но посланник жрицы не уходил. Он оглядел обеих женщин и слегка склонил голову.

— Святейшая Лабиту слышала также, Макасс, что у тебя есть дочь, Кериза.

— Это я.

— Я так и подумал. Великая жрица хочет говорить с Керизой сегодня же.

— С моей дочерью? Великая жрица Танит! Откуда она ее знает? Что ей от нее нужно? — Макасс был удивлен и даже явно обеспокоен.

Стратоника живо вмешалась:

— Не спрашивай столько, а слушай! Это великая честь для девушки! Сама Лабиту ее зовет! Хо-хо! Иди сейчас же, Кериза, сейчас же!

— Мне велено проводить Керизу в храм, где ждет великая жрица, а также заверить тебя, Макасс, что ее с подобающим уважением проводят домой. Ибо город сегодня возбужден и неспокоен, и легко нарваться на непристойные приставания.

— Ее проводят? — Стратоника уже распоряжалась как хозяйка дома. — Это хорошо. Пусть тогда идет. Возьми плащ, Кериза, ночь может быть прохладной. И помни, веди себя прилично!

— Она умеет себя вести, — заметил Макасс, когда дочь ушла с посланником Лабиту. — Сколько раз бывала в лучших домах. Да и эту жрицу она тоже причесывала… Нет, то была еще прежняя, та, что перебралась в Утику. Может, и эта Лабиту хочет, чтобы Кериза ее причесала? Откуда бы ей еще знать ее имя? И зачем бы она звала ее ночью?

Стратоника вдруг переменила тон. Неожиданно она перешла в наступление.

— А откуда ты знаешь, что это и вправду был посланник из храма? Ты его знаешь? Вот именно! А может, это уловка, чтобы лишь выманить девку из дома? А может, и она в этом замешана, знала, что за ней придет такой вот «посланник»? Что-то она не удивилась и не сопротивлялась! Добродетельная! Ха-ха-ха! И ты в это веришь!

Макасс вздохнул, но ничего не ответил.

На сей раз подозрения будущей мачехи были беспочвенны. Незнакомец и вправду был посланником жрицы, и Кериза под его защитой без приключений дошла до храма, стоявшего в обширных садах у самого подножия крутого холма Бирсы. У входа в сады, закрытые круглый год и отворявшиеся лишь в сумерках, в день перед священной ночью, уже ждал какой-то жрец. Перешепнувшись с провожатым Керизы, он милостиво кивнул ей.

— Иди без страха. Великая жрица, невеста богини, ждет тебя. Я провожу!

Однако он повел ее не к дворцу главной жрицы, а к домикам в глубине садов, где жили жрецы-евнухи, младшие жрицы, а также гедешотим — полуслужанки, полужрицы, бывшие, по сути, высшим разрядом храмовых блудниц.

В одном из этих домиков, тихом и сонном, как и все остальные, блеснул свет, когда жрец