Город пробужденный - Богуслав Суйковский Страница 13

Терон разразился пьяным хохотом.

— На Балеары? А, да, на Балеары! Но часто человек приплывает совсем не туда, куда планировал. Хе-хе, совсем не туда. В море, знаешь ли, властвуют боги, а не человек.

Уже поздно ночью в каюту спустился Такур, доложив, что ветер совсем стих и парус обвис.

— Ну что? — торжествовал Кадмос.

Терон ответил на его слова неприязненным взглядом и принялся отдавать приказы таким уверенным голосом, будто и не пил вовсе:

— Будить гребцов. Плывем дальше. Ни в один порт заходить не будем, ибо господин наш, достопочтенный Абдмелькарт, велел торопиться.

Он повернулся к рыбакам:

— Может, хотите постоять немного у гребцов в качестве надсмотрщиков? Там темно и вонь, но есть такие, что любят надзирать с кнутом и пускать его в ход, когда только захотят. Есть у меня тут один такой. Уман, перс не то понтиец. Вот уж кто умеет владеть кнутом! Боги! Пару гребцов мне уже пришлось из-за него выбросить за борт. Но зато остальные работают так, будто и не знают, что такое усталость.

Когда все трое решительно отказались, Терон рассмеялся.

— Как хотите. Познакомились бы и с другими надсмотрщиками, а это может пригодиться. Ибо знайте: у меня команда усиленная. Вдвое больше надсмотрщиков, на палубе вдвое больше матросов, и все хорошо вооружены. Мы должны были плыть на Балеары, а там пиратов вьется, как мурен у утопленника. А значит, нужна сила — и она у меня есть!

Три дня стояла одна и та же погода: днем дули слабые, переменчивые ветры, а по ночам идти можно было лишь на веслах. Бирема была хоть и добротной, поворотливой и быстрой, но в таких условиях продвигаться вперед получалось медленно. Лишь на исходе третьего дня, уже под вечер, они увидели на юге, у самого горизонта, округлый, синеющий вдали холм.

— Керкина, — без колебаний определил Кадмос. — Хорошо ведешь судно, Терон.

— А ты что думал? Сказано — на Керкину, значит, на Керкину! Ну вот, мы на месте. А теперь вы правьте и покажите мне вашу горстку ракушек, что вы зовете месторождением.

Кадмос усмехнулся. Ага, вот какие указания давал Абдмелькарт своему вольноотпущеннику. Забавно! Он весело ответил:

— Ты еще онемеешь, когда увидишь эту «горстку».

— Эх, я не из восторженных. Я тебе даже скажу, где они лежат: в проливе между Керкиной и тем маленьким островком Тапаке.

— Там, где ловят все рыбаки из Тене и с Керкины! И никто почему-то их не видел. Ах ты, мудрая голова!

— Ну-ну, поосторожней! А теперь веди!

Кадмос тихо посовещался с товарищами и, выждав еще немного, пока берег острова не приблизился настолько, что стали отчетливо видны белый песок и темные пятна кустарника, приказал поворачивать прямо на восток.

Парус свернули, шли медленно, на одних веслах. Зарксас и Идибаал встали на носу и, перегнувшись через борт, внимательно всматривались в воду.

Они дошли до северного мыса острова, и лишь тут Кадмос начал наставлять потерявшего терпение Терона.

— Хорошо, что солнце уже садится. Это облегчит нам поиски. Смотри, от этой точки нужно брать в море и править так, чтобы ясная Хабар была прямо по левую руку. О, вот и она, вечерняя звезда! Теперь прямо, так. И смотреть в воду. Когда отойдем от берега стадиев на тридцать…

— Начнутся отмели, — перебил Терон. — Это всякий знает!

— И всякий их огибает. А нужно плыть прямо над ними. При таком спокойном море, как сегодня, ничего не грозит. А там, посредине, есть впадина поглубже, из песка торчат скалы, вот там-то и лежат наши раковины.

— Посмотрим! Не так уж их там и много, наверное. Что там значит какая-то яма!

Но он не мог скрыть волнения и то и дело перегибался через борт. В чистой, спокойной воде, пронизанной до самого дна светом безоблачного неба, виднелся лишь светлый, чуть волнистый песок отмели.

Первым радостно крикнул Идибаал:

— Есть! Вот она, наша впадина!

— Есть! — подхватил Зарксас. — О, раковины! Наши раковины!

— Стоп! — скомандовал Терон, повернувшись вглубь судна, где сидели гребцы. Палубы были лишь на носу и на корме и соединялись двумя проходами вдоль бортов; в середине бирема была открытой, и прикованных к скамьям гребцов ничто не защищало ни от солнца, ни от дождя.

Мерный, медленный стук большого котла, на котором надсмотрщик, именуемый по-гречески келевстом, отбивал ритм, оборвался, весла безвольно повисли, и галера, проскользив еще немного по инерции, замерла в тишине. С весел лишь тяжело падали капли.

Кадмос без слова сбросил свою короткую хламиду, вскочил на борт и великолепной дугой, словно искусно брошенное копье, вонзился в воду.

Через мгновение он показался на поверхности, фыркнул и, плывя на боку, работая одной лишь рукой, быстро направился обратно к галере. В другой руке, высоко поднятой над водой, он держал несколько крупных, целых раковин.

— Гляди, Терон, — весело выдохнул он. — Полно… полно их тут! Богатство для твоего господина!

Капитан галеры глубоко вздохнул, оглянулся на едва видневшийся остров, посмотрел на звезды и приказал:

— Хорошо. Эй, вы там, вытащить Кадмоса из воды!

Пока двое матросов помогали рыбаку перелезть через борт, Терон медленно подошел и вдруг рукоятью короткого кнута ударил по голове не ожидавшего нападения Кадмоса. В то же мгновение несколько человек бросились на Идибаала и Зарксаса.

7

Кадмос очнулся, когда надсмотрщики уже заклепывали цепь, сковывавшую ему ноги и прикованную к борту галеры. Он дернулся, застонал — в голове полыхнула острая, на миг ослепляющая боль, — и уже осмысленно огляделся. Он сидел на нижней скамье, у самого носа галеры. Перед собой он видел Идибаала; силач Зарксас еще вырывался, пока его приковывали с другой стороны. Рядом стоял Терон и с усмешкой разглядывал Кадмоса. Увидев, что тот очнулся, вольноотпущенник громко расхохотался.

— Ну что? Прошло? Крепкая у тебя башка, а то когда я своей игрушкой приложу, она частенько трескается. Кость, разумеется. Но тебя я убивать не собирался, мне нужны гребцы. Помнишь, я тебе говорил? И советовал познакомиться с Уманом. Пара кабов вина — и, может, он был бы к вам подобрее. Теперь-то ты с ним познакомишься, но с другой стороны.

— Пес, предатель!

— Уман, этот шакал лает! Запомни! Но даже шакал не так глуп, как вы. Трое знают место, и все трое лезут ко мне на галеру.