730 дней - ИЛЁС АЗИЗОВ Страница 10

На крыше дома, что на краю деревни, был водружен белый флаг, и не было видно ни одной живой души. Интересно, откуда же стреляют?

–Нашел!,– закричал лейтенант Монич,– со стороны “зеленки”, справа от деревни!

Необходимо было создавать условия для прикрытия, чтобы наши артиллеристы могли развернуться и привести в полную боевую готовность гаубицы. БПМ прошли вперед и открыли шквальный огонь в сторону рощи.

Сведения, которые передал мне по связи “Первый”, я доставил Моничу. Стволы пушек, наведенные по моим сведениям, были направлены в противоположную сторону от деревни.

“Один дымовым, огонь!”. После предоставленных сведений , чуть спустя, я доставил лейтенанту Моничу приказ: “Залпом огонь!”. Наши артиллеристы не переставая стреляли, вокруг клубились пыль и прах, слышался нескончаемый крик и зов. В этот момент нас накрыло снарядами.

Белый флаг в деревне, и засада в роще были лишь поставленной ловушкой, чтобы отвлечь нас. Основные силы врага находились на той стороне пика горы, где у них имелись установки “Катюши”, предназначенные для открытия огня реактивными снарядами. Да, эти “Катюши” были не теми, о которых мы знали ранее, а являлись их следующим поколением. Их было несколько разновидностей. Эти были легкими и произведены именно для применения в условиях горной местности так, что два человека могли спокойно переместить орудие с одного места на другое и осыпать нас «семенами смерти».

Наши оперативные действия показали свой результат. Мы смогли нанести по врагу удар на опережение.

После того, как длительно продолжавшаяся перестрелка стихла, мы перешли на другую сторону пика горы. Вражеские реактивные установки были уничтожены, и укрепления вокруг них разрушены. Однако мы не нашли ни одного трупа или тела раненного врага. Мне на глаза попалась проволока, уходящая в сторону от опрокинутой реактивной установки. Жестом показав Валере, стоявшем рядом со мной, чтобы он был осторожен, я начал шагать вдоль проволоки, внимательно осматривая всё вокруг.

–Не торопись, Илья, возможно это растяжка,– сказал Валера, идущий за мной.

–Ты что, желаешь вернуться назад так и не узнав куда идет эта проволока?-сказал я.

–Нет конечно, во всяком случае нужно быть осторожным.

Пройдя расстояние в пятьдесят-шестьдесят шагов мы наткнулись на колодец. Проволока вела в глубокий колодец, на дне которого отчетливо было видно мерцание воды. По рации я вышел на Монича, разъяснил ситуацию и попросил разрешение для спуска в колодец.

–Нет, немедленно вернитесь, ты понял?

–Так точно, немедленно вернемся.

Но мой интерес взял вверх, и я задумал спуститься в колодец, хотя Моничу ответил: “Есть вернуться!”.

“Внутренний голос” и на этот раз меня не подвел. Мы удержались от рискованных и необдуманных действий. На всякий случай бросили в колодец две гранаты и приняли решение об исполнении приказа. Собираясь вернуться, повернув направо, мне в глаза бросилось отверстие, что находилось с одной из сторон возвышенности. Я посмотрел на Валеру. Увидев в его глазах готовность проверить что это за лазейка, я понял, что мы не сможем пока вернуться назад. Понимая друг друга без слов мы начали приближаться к отверстию. Я подполз к узкому отверстию, похожем на проход, улегся на бок, дал вовнутрь короткие очереди из автомата и прислушался: никакого ответа не последовало. Было ясно, что отверстие было проделано человеческой рукой, о чем свидетельствовала выкопанная, видимо, изнутри и брошенная вниз, в овраг, внушительная масса глины. Исходя из этого можно было предположить, что другой конец отверстия должен был быть большого размера.

–Войдем?,– спросил Валерий, и после моего утвердительного жеста “да”, начал заползать вовнутрь. Я последовал за ним. Когда мы оказались внутри, я увидел, что отверстие расширялось, образуя коридор в человеческий рост. Включив ручной фонарик, я попытался осветить и увидеть конец коридора. Хотя имелась возможность идти стоя, мы всё же ползком устремились вперед. Коридор, длиною в пятнадцать метров, вывел нас в широкую комнату.

В комнате были разбросаны остатки провизии в консервных банках; старая, рваная одежда; тюфяки и постели. Мы прошлись по всем углам, коридор больше никуда не выходил. Я нашел две аккумуляторные батареи и две лампочки, предназначенные для освещения, и, путем подключения, соединил провода. Лампочки осветили комнату и показались полки, выдолбленные в стене. На полках были сложены газеты и журналы, книги на русском, английском языках и на арабской орфографии. Увидев бумаги, на которых были нанесены карты и чертежи местного значения, я решил их взять и спрятал за пазухой

“Если все это вручу Моничу, он наверняка обрадуется”,– подумал я и вспомнил его приказ: “Немедленно вернуться!”. Я начал крутить прибор рации в надежде сообщить о нашем местонахождении. «Пропади оно пропадом,– мелькнула у меня мысль,– мы же находимся под землей! Здесь эфирные волны не ловятся!» Я продолжил проверку комнаты. Осматривая углы, ближе к потолку, случайно заметил маленькую щель. Найденную там тетрадь с рукописью и револьвер, обмотанный в тряпку, я взял с собой и продолжил поиски. Валера начал проверять постели, которые были прямо на земле, поднимая ногами матрасы.

–Илья, посмотри на это!

– Что ты нашел?, – спросил я, приблизился к нему и увидел, что он пытается открыть запертую на замок дверь, находящуюся под ногами.

– Не тронь, отойди в сторону!,– сказал я и прицелился автоматом по замку. Звуки от пуль зазвенели, оглушая нас. Чтобы открыть дверь, мы обмотали её проволокой, другой её конец вывели в проход. Отойдя в сторону, дернув за проволоку, и, допуская мысль о том, что возможно произойдет взрыв, мы прижались к земле. Взрыва не последовало, видимо, не успели заминировать. Мы открыли дверь. Это была землянка, являющаяся складом боеприпасов, в которую можно было спуститься по лестнице-спирали. Разнообразные мины, реактивные снаряды, гранаты, несколько ящиков с патронами АКМ.

– Валера, ничего не трогай, уходим.

– Пошли, сюда нужно вызвать специалистов – подрывников.

Поднимаясь наверх, Валера сказал: “А что, отсюда уйдем вот так вот, без ничего?”,– и протянул мне один из сложенных спальных мешков, а второй взял себе и добавил: «Японский». Как только мы оказались снаружи, у возвышенности, рация, будто напоминая о своем существовании, начала трещать и заработала. Я нажал кнопку и только начал говорить, как услышал разгневанный голос Монича.

–Где ты, ё@ твою мать…

Иногда я думаю, что у некоторых русскоговорящих, языки прилеплены к нёбу и они умеют объясняться лишь только матом. Почему-то без мата связки в словах у них не получаются. И этот недостаток был присущ именно военным. Такое явление можно было