ПоэZия русской зимы - Алиса Владимировна Орлова Страница 33

так и сходят с ума, нам чего не хватало

время корчится в схватках, выпуская из пасти

ужас в детских кроватках, ядовитые сласти

габардин горизонта в кровоточащий рубчик

а какой в том резон-то, что ж ты медлишь, голубчик

под собой сук рубя, выживать тяжелее

никого не любя, никого не жалея

все остались довольны полем чистым, не минным

сроду страшные войны достаются невинным

некапризным, негордым, невезучим и сирым

к тихой жизни не годным – дай же, Господи, сил им

хлеб крошить голубям, завтра не обещая

никого не губя, никого не прощая.

никого не прощая

Не обстрел

ты уверен, что это ещё не обстрел?

отчего же тогда чувство локтя острей,

что ж так плотно зашторены окна.

все пророки смиренно сомкнули уста,

ты обил все пороги, ты слишком устал,

словно пуля твой ищет висок, но

ты идёшь ей навстречу, весёлый дикарь,

даже в детстве тебя не учили тикать,

а теперь-то и вовсе не шутка —

ты пахал и ни с кем не хотел враждовать,

но ты слышал – солдатская плачет вдова

безысходно, протяжно и жутко.

беглый пленник чужих виртуальных сетей,

ты не знал, что теперь тут хоронят детей —

плачут так, словно Бог небо выжал,

на расхристанный мир наводя марафет.

видишь – падает, падает тень на лафет.

надо, чтобы ты всё-таки выжил.

Горловка

выводя из себя, не держи меня за руки, брат.

дай ладоням запомнить податливый сумрак белёсый,

перебрать поимённо сугробы напрасных утрат

и смотреть, и смотреть, как метель обнимает берёзы.

поклониться родным, между делом сходящим с ума,

и чужих не забыть, хладнокровно шагающих рядом.

зарекаться нет смысла – пусть будут тюрьма и сума,

лишь бы выстоял дом, изувеченный шалым снарядом.

тише, девочка спит, что есть сил обнимавшая мать,

на покрывшейся коркой земле, обернувшейся адом.

здесь, по слухам, война – вот и некому их поднимать,

обескровленных птиц, на лету искалеченных градом.

отпусти меня к ним, безмятежно не помнящим зла,

я смогу рассказать им,

что пропасть совсем не бездонна,

что и с той стороны было видно, как нежно несла

мирно спящую дочь на слабеющих крыльях мадонна.

перемирие, брат, фейерверк завершает концерт,

лишь бы нам не забыть это пение их горловое…

песня – тоже тоннель, свет опять обещали в конце.

сколько долгих веков с непокрытой стоять головою

О войне не пишу

я давно не пишу о войне, о войне не пишу

и не знаю сама, это старость уже или зрелость

только снится к утру – незнакомую землю пашу

я любила её

а она подо мной загорелась

задрожала, зашлась в ожидании большей беды

как по шву порвала

старый мир от крыльца до сарая

не хватает воды той земле, не хватает воды

пожелтела, поблекла, сама не своя, не сырая

что за тени бегут задыхаясь вдоль мёртвой реки

вряд ли помнят уже, кто когда затянул пояса им

эти гордые люди, живущие здесь вопреки

старой песне о том, что свои мы

своих не бросаем

постаревшие дети, взрослевшие из-под полы

в детство впавшие матери

сжавшие мир, как заточку

из любого зерна прорастает здесь только полынь

под засушливый шёпот за сына, за мужа, за дочку

из любого угла мягко стелется ласковый дым

словно даже огонь растворяться бесследно подучен

я завидую тем, кто уходит от нас молодым

не увидев, как мир

выгибается в смертной падучей

Пока идут

война войной и город словно снится вам

и нет верней лекарства от морщин

весна-красна в чужом платочке ситцевом

встречает растерявшихся мужчин

по жизни не взрослеющее воинство

прикрывших нарисованный очаг

где так самозабвенно пьётся, воется

где стынет свет в зажмуренных очах

где помнят, чьи следы между сугробами

дымятся – что сгорит, то не сгниёт

жаль, что своих под выцветшими робами

не разглядеть, пока не треснет лёд

пока танцуешь на скрипучей наледи

вбирая воздух, словно чистый спирт

и только умирать выходишь на́ люди

где кто-нибудь непрошеный не спит

постой, Господь, не жги, не вынимай чеки́

пока клянусь в нечаянном родстве

пока бредут мои слепые мальчики

в навстречу им распахнутый рассвет

Только плакать не сметь

Нас жалеет Господь свысока, свысока, свысока,

разбавляя надеждой кровавый июльский закат

на опухшее зарево слёз набегает волна

это прошлое плачет о будущем

это война

Это падают ангелы, боль собирая на винт

за пунктир горизонта, похожий на рвущийся бинт

где по кругу беда, где по следу всегда

степь да степь

где уставшие люди пытаются выжить успеть —

Не сломаться, не сдать и сердца не отправить на слом

беспощадно добро, наступая на юркое зло

у какой из станиц мы свою отходную споём

нет у битвы границ – только в сердце

твоём и моём

Мы в себя не вернёмся уже никогда-никогда

только пепел любви посыпает в ночи города

жало где твоё, смерть? но опять полыхает Донецк

только плакать не сметь

только это еще не конец

Пока не припекло