ПоэZия русской зимы - Алиса Владимировна Орлова Страница 27

«Девятый год войны. Погибшее железо…»

Девятый год войны. Погибшее железо.

Погибшая земля, погибшая трава.

Ворона на суку расстрелянного леса.

Жизнь сомневается, а смерть всегда права.

Сыта ли, голодна – твердит своё воронье:

«Что мучиться, боец? Ослабь же турникет.

Усни, смотря, как кровь струится по ладони».

В ладони у бойца клубится лунный свет.

Над ним кружится дрон. Над ним звезда горит.

Ветра над ним шумят. Рука его болит.

Девятый год войны. Весна. Упадок сил.

Ворона на суку. Ползи, боец, ползи.

«Мы не увидимся с тобой…»

Мы не увидимся с тобой.

Мне снились ржавые патроны

в воде прозрачно-голубой.

От огуречного лосьона

старинный плоский пузырёк

я видел на прибрежной гальке,

в нём – водоросли и песок.

Над катером кружились чайки,

ты в нём сидел – ко мне спиной,

а рядом был старик огромный,

тот берег – белою стеной

проглядывал в тумане, словно

манил к себе великой силой

и бесконечной красотой.

Проснувшись, «Господи, помилуй», —

шептал я в комнате пустой,

очки нашарил на полу,

умылся и в печи золу

до красного разворошил,

и чай в стакане заварил.

Во сне мне показался слишком

спокойным гулкий голос твой.

Давай обнимемся, братишка,

вдруг не увидимся с тобой.

Где шли бои – там лес и поле,

где ночь – там в окнах яркий свет,

травою сделались герои,

но смерти, как и прежде, нет.

Есть наш, один во всей Вселенной

небесный Иерусалим.

Какую Бог назначит цену,

такую мы и отдадим.

«Пусть спит там спокойно в тепле и светле…»

Памяти Александра Захарченко

Пусть спит там спокойно в тепле и светле.

Донецкие звёзды сияют во мгле,

и лапником в чёрном тоннеле

российские сосны и ели

махнут человеку ушедшему вслед,

наверное, здесь справедливости нет,

но зреет на поле пшеница,

и тенью проносится птица,

и люди сидят за накрытым столом,

и водки стакан и горбушка на нём

солёного чёрного хлеба.

И вечность как дом, и Россия как дом,

и наше над павшими небо.

Дмитрий Молдавский

Воинам-контрактникам 45-й ОБСН ВДВ РФ

Своими машинами заставили все дворы.

Курят в подъезде, мусорят под окном.

Некуда деться от жён их и детворы.

Третий им садик строят, первые два битком.

На кассах в «Пятёрке» очередей хвосты.

Брали бы что толковое, так ведь нет:

каждому пиво, хлеб, доширак, пакет —

кассирши валятся с ног, прилавки пусты.

Отжали себе спортзал, стадион и храм,

отгородились заборами – не пройдёшь!

Я здесь родился и вырос, а эта к нам

откуда понаприехала молодёжь?

Всюду бумажки: «Квартиру сниму, куплю»,

цены задрали чуть не до потолка.

За что их любить? Вот я их и не люблю!

Бригада целая! Мало им было полка?

Всё это продолжается тридцать лет.

Многое примелькалось за этот срок.

Садик почти достроили: тянут свет;

тем, кто его не дождался, – школьный звонок.

Что-то машины стоят во дворе все дни.

Что-то ребячьи игры не так шумны.

Как мужиков-то мало. А где они?

Шутишь, наверно? Седьмой уж месяц войны…

Очереди в «Пятёрке» – одно бабьё.

Овощи набирают и шоколад.

Что же тебе не пишется, ё-моё?

Что же тебе не спится… (глотаю мат!)?

Разве не этого ты просил у судьбы?

Время тебя избрало для важных дел.

…Если бы их не видеть: гробы, гробы

с теми, кого не знал и знать не хотел.

«Только там, где снег чернее угля…»

Только там, где снег чернее угля,

где весны не ждут, чтоб пахать поля,

где и сеют не урожая для,

да и косят, увы, не трáву

(там чем твёрже грунт, тяжелее труд:

насаждать Артёмовск, где был Бахмýт,

если вместо колоса всходит труп —

не разминка и не забава);

только там, говорю, где со всех сторон

с батальоном бодается батальон

и не голубь сходит с небес, а дрон

на главу сыновью;

где с металлом соперничает бетон,

где ОМОНу Рамзан говорит: «Come on!» —

и для верности добавляет дон

и глядит с любовью;

только там – говорю я и говорю —

где ища чужую, найдёшь свою,

заглянув за край на земли краю

с любопытством детским;

только там (всё не выговорю напрямик),

где так мал человек, но так Бог велик,

что сбывается сто процентов молитв,

даже самых дерзких —

только там возможно, нигде ещё,

отличить «достаточно» от «нищё»:

либо все укрыты одним плащом,

либо каждый стоит под градом,

ибо там, говорю, подводя итог,

сигаретный дымок или огонёк

призывает на головы Рагнарёк,

хоть ты стой, хоть падай!

Но и там – чудные Твои дела —

Ты спасаешь души, губя тела,

и война, закусившая удила,

борозды не портит,

и куда как обилен Твой урожай.

Чтобы всех спасти, никого не жаль!

Если есть Твоя воля, то – продолжай.

VIVE LA MORTE!

Алиса Орлова

Русские голоса

Внезапно кончается чёрная полоса.

И в светящейся