Современная польская пьеса - Ежи Шанявский Страница 11

Д и р е к т о р. Прилив и отлив… Кто-то говорил уже так. Кто? Не могу вспомнить.

Д р у г о й  д и р е к т о р. …Но кое в чем мой театр превосходит «Малое Зеркало». Если нужно показать тайные чувства, мы умеем это сделать как никто другой. Чувства, скрытые в глубине, за семью печатями и семью замками, намеренно затаенные, забытые, поросшие травой, заваленные замшелым камнем, — мы умеем их отыскать, вытащить на свет. По этой части мы мастера. От нас ничего не скроешь.

Д и р е к т о р. Ничего не скроешь.

Д р у г о й  д и р е к т о р. Наш бродячий театр может играть в любой каморке. Мы появляемся даже тогда, когда нас не просят. Мы заставляем бешено биться сердце спящего человека, заливаем его лицо слезами, поднимаем волосы дыбом. Взять хотя бы этого: он поставил новый дом, опять живет у самой воды, дела процветают, у него есть дети, красивая жена, судьи говорят, что он не виновен, он засыпает, спокойный, праведный, но вдруг появляется старик и зовет: «Сын, сын!» Выражаясь вашим языком, это «сомнительное удовольствие».

Д и р е к т о р. Еще бы.

Д р у г о й  д и р е к т о р. Именно поэтому нас избегают. Но мы приходим без спросу.

Слышна скрипка — мелодия из пьесы «Мать», та самая, которую уже повторяла скрипка.

Д и р е к т о р. Кто это играет? Этот скрипач, он тоже здесь? Я что-то слышал о нем… кто-то говорил, что он погиб.

Д р у г о й  д и р е к т о р. Ему пробило грудь и разнесло в щепки скрипку. Но в моем театре он продолжает играть. Наверно, он хочет еще раз доказать, что «песнь спасется»[1].

Мелодия стихает. Пауза.

Вам, исследователю снов, я привел несколько примеров, рассказал о людях, связанных с вашим театром. Кое-кто из них умер, но они будут жить у меня, пока вы живы.

Д и р е к т о р. Пока я жив?

Д р у г о й  д и р е к т о р. Да, а потом вы сами будете жить здесь и встретитесь с теми, кто вас любил.

Д и р е к т о р. Здесь те, кто любил меня?

Д р у г о й  д и р е к т о р. Да. И есть здесь одна… Звезда вашего театра, артистка милостью божьей, натура благородная, умная. У нее звучное театральное имя — Лизелотта.

Д и р е к т о р. Ее здесь нет. Этого имени при мне никто не произносит.

Опять та же мелодия на скрипке. Появляется  Л и з е л о т т а — одетая в белое девушка, в руке у нее ветка цветущей яблони, она останавливается. Скрипка смолкает. Директор и Лизелотта смотрят друг на друга. Д р у г о й  д и р е к т о р, не желая мешать, исчезает.

Лизелотта! (Помолчав.) Это ты? Значит, неправда, что тебя нет. Скажи, что ты есть. Ты не хотела умирать под развалинами. Ты не хотела играть в той пьесе, где тебя ждала гибель. Ведь ты не погибла. Я вижу тебя. Вижу. Скажи, что ты жива. Отзовись. Я не произносил на людях твоего имени, люди не произносят его при мне. Ты здесь. Мы будем вместе опять. Разве мы расставались? Ты была далеко, где-то очень далеко. Как школяр, я ношу твои письма на груди. Об этом не знает никто. Ты здесь. Скажи что-нибудь, Лизелотта. Как я тебя люблю, Лизелотта моя.

Директор упал в кресло, голова опустилась на грудь. Снова скрипка. Л и з е л о т т а  приближается к директору, останавливается, словно прислушиваясь, вновь приближается. Отступает, смотрит по сторонам, исчезает. Выглядывают, вырисовываются все отчетливее любопытствующие персонажи: м а т ь, А н д ж е й, л е с н и ч и й, о т е ц, «м а л ь ч и к  и з  д о ж д я». Входят  с о л д а т ы  из «Крестового похода детей». Появляется и  д и р е к т о р «Т е а т р а  С н о в». Он подходит к директору «Малого Зеркала». Помедлив, говорит торжественным голосом.

Д р у г о й  д и р е к т о р. Позвать театрального врача.

Вскоре появляется  в р а ч, фигура гротескная, но не комическая. Врач подходит к директору, берет трубку, слушает сердце. Проделывает все это на расстоянии, «театрально». Разводит руками, что, по-видимому, означает — ничего не поделаешь, умер. Уходит, исчезает.

Наш гость, директор «Малого Зеркала», великий артист, умер. Хотя он любил повторять, что его к нам влечет только наука, он пришел сюда томимый тоской. Многого он стыдился. Он был из числа тех, кто капюшоном закрывает свое лицо, чтобы никто не увидел слез, волнения, тоски. Но мы срываем с него маску. Он определил границы своего искусства, он знал, однако, что эту границу не убережет ни одна колючая проволока, ни один страж на свете. Он знал это, потому что сам переступал эту границу. Он боялся патетической речи. Но она, скрытая в груди, рвалась наружу. Он обидел вас, маленькие солдаты, сказав про палку и редут. Он солгал! Мы срываем с него маску. Под личиной лжи он хотел скрыть волнение. Он был бы жалким комедиантом, если б не видел другой правды, отличной от той, которую видит большинство в его театральном зале… Он был бы пошлым лицедеем, если б не мог постичь обаяние неопытности, исходящее от вас, и не верил бы в то, что ваши хрупкие сабли могут взять штурмом любые редуты! (Помолчав.) Директор «Малого Зеркала»! Ты будешь отныне среди нас, будешь до той поры, пока в живых останется хоть один из тех, кто работал с тобой, кто любил тебя. Посетят тебя не раз и старик Матковский, и Монтек, и Лаура, посетишь и ты их жилища, явишься к ним, начнешь разговор, будешь ловить их ответы. Вновь ты уйдешь, и вновь позовет тебя их тоска.

Теперь ты останешься с нами. С нашего берега ты будешь следить, как вырастает дорогой твоему сердцу город, самый любимый город, как над крышами все выше растут башни, все стройнее становятся их очертания, все совершенней, пока они замрут в экстазе, чтоб смотреть долгие годы в небо, ловя вечное беспокойство молний и великую тишину бескрайних звездных путей.

Стенные часы возвещают вечер. Неподвижные  ф и г у р ы, все, кроме  с о л д а т, всколыхнулись, передают друг другу шепотом: «Кто-то идет, кто-то идет, кто-то идет», отступая, исчезают. С о л д а т ы  уходят строем и исчезают тоже. Не видно и  д и р е к т о р а «Т е а т р а  С н о в». Дверь распахнулась, появляется  Л а у р а, за ней  М о н т е к  и  р а с с ы л ь н ы й. Ветер из распахнутой двери сильно всколыхнул пламя свечей. Лаура приложила палец к губам. Они остановились на лестнице, смотрят на своего директора.

Перевод С. Свяцкого.

Леон Кручковский

НЕМЦЫ

Пьеса в трех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Профессор Зонненбрух.

Берта, его жена.

Рут, их дочь.

Вилли, их сын.

Лизель, вдова их старшего сына.

Иоахим Петерс.

Гоппе.

Шульц.

Юрысь.

Фру Сёренсен.

Марика.

Туртерелль.

Фаншетта.

Офицер вермахта.

Ефрейтор.

Антоний.

Полицейский чиновник.

Мальчик-еврей.

Гейни.

Время