Гюлистанский договор 12 (24) октября 1813 г - Владимир Александрович Иванов Страница 13

В русском стане готовились ко вторичному походу на Баку. 21 июня 1806 г. русские войска заняли Дербент. Занятие Дербента имело важное стратегическое значение. Как отмечает М. Игамбердыев «Итак, знаменитый Дербентский проход, находившийся на восточной оконечности Кавказа, между отрогом Табасаранских гор и Каспийским морем, служивший в течение многих веков надежным укрепленным пунктом Ирана на севере, служивший «границей между мусульманами и гяурами», был присоединен к России»[83]. Вслед за этим, 3 октября, без боя был занят Баку. Хуссейн-Кули-хан бежал. Управление ханством было возложено на генерал-майора Гурьева и трех беков[84]. Далее, русские войска двинулись к Кубинскому ханству, которое также заняли без сопротивления[85]. Практически параллельно этим операциям, отряду генерал-майора Небольсина было поручено восстановить российское влияние в шекинском ханстве, а отряду Орбелиани пресечь набеги джаро-белоканских лезнин на Грузию. Отразив 22 октября атаки войск хана, на следующий день отряд Небольсина вступил в Нуху. Селим был лишен ханского достоинства, а управлять ханством было поручено бывшему хойскому хану Джафар-Кули[86].

Между тем, обстановка в Европе продолжала ухудшаться. Французская дипломатия делала все, чтобы связать руки России на востоке. В Турцию был направлен в качестве посла генерал Себастиани, в чью задачу напрямую входило подстрекательство султана на войну против Российской империи. Как отмечает Н. Дубровин «Не было никакого сомнения, что Франция воспользуется всеми выгодами такого соседства. Можно было предвидеть, что Порта, устрашенная угрозами Наполеона, или обольщенная обещанием возвратить ей области, потерянные во время войн с Россиею. Перейдет на сторону Франции и, не смотря на все наши старания сохранить с турецким правительством доброе согласие, оно посягнет на поднятие против нас оружия. В этом последнем случае положение главнокомандующего на Кавказе могло быть весьма затруднительным. В виду продолжающейся войны с Персиею, ему пришлось бы бороться одновременно с двумя неприятелями персиянами и турками»[87]. После серии побед Наполеона, французские «акции» при султанском дворе существенно возросли. Нарушение Турцией ряда условий Ясского мира (например, смена без участия России господарей Молдавии и Валахии), явно свидетельствовала о том, что дело близится к русско-турецкому разрыву. Российская дипломатия, стремясь нейтрализовать эти угрозы, хотела добиться временного мирного соглашения хотя бы с Ираном. Как было отмечено выше, такие предписания давались еще Цицианову. Тогда, в силу изложенных причин, даже помышлять о переговорах с Ираном по этому поводу не представлялось возможным. Ныне же, после очередных побед русских войск, в Санкт-Петербурге считали возможным вновь возвратиться к этой теме. В свою очередь Иран (как выяснится позже – лишь с целью выигрыша времени), сам подал сигналы о том, что он также не прочь сесть за стол переговоров. В столкновениях, возникших из-за багдадского пашалыка, персы терпели от турок неудачи. Шах на тот момент не мог вести широкомасштабные боевые действия против России, и опасался занятия либо русскими, либо турецкими войсками Эриванского ханства. Для достижения своих цель шах отправил одного посланника в Констатинополь – с задачей заключения мира, а другого – к русской стороне с целью начала мирных переговоров. Чтобы «не потерять лицо», шахский двор действовал от имени гилянского правителя Мирзы-Мусы. Уже в сентябре 1806 г. к Гудовичу прибыл иранский чиновник от Мирзы-Мусы Мирза-Мамед-Али. Последний передал Гудовичу предложения Мирзы-Мусы клонившиеся к тому, чтобы либо войти в переговоры с шахом через него, либо отправить посланника прямо в Тегеран с предложеним мирных условий[88]. При разговоре с Мамед-Али Гудович намекнул ему (следуя инструкциям Будберга) и на возможность оказании помощи персам в вопросе Баязета, Эрзурума, Карса.

В ответом письме к Мирза-Мусе (т. е., на самом деле к шаху), Гудович отмечал следующее «и увидел я из оного желание Персии спокойствия, доброго согласия и мира, уведомляю вас, что Государь Император мой, сколь велик, столько и человеколюбив, жалеет пролития крови не только своих верноподданных, но и неприятельской. Ведая потому сию волю, я не удаляюсь от клонящегося к доброму согласию и миру сношения, с тем, однакож, чтобы мир был сходственный Высочайшему достоинству величайшего в свете Государя Императора. Твердость и постоянство мира зависят наипаче от постановления постоянных, твердых и самой натурою показуемых границ, как, например, реки Кура и Араке. Ежели доброе и искреннее намерение к миру с вашей стороны есть, и сей первый о вышеписаннных границах пункт постановлен будет основанием мира, то я осмелюсь о том донести всеподданнейше Его Императорскому Величеству и надеюсь, что великий Государь Император мой даст свое Высочайшее мне повеление на дальнейшее постановление мирного договора и затем, великодушное признание может последовать владеющего ныне персидскими провинциями в настоящем его, по прежним обыкновениям персидским, достоинстве»[89].

Однако, дабы не сорвать с самого начала саму возможность мирных переговоров, император Александр I стремился на данном этапе избежать жестких постановок вопроса о границах (что было наиболее раздражающим фактором для персов) и инструктировал Гудовича добиться хотя бы приостановления военных действий. Так, в своем письме последнему от 4 октября 1806 г. император отмечал «Сходно с ответом, вами учиненным, Кура и Араке долженствуют быть непременной чертой, определяющей границы между Российской Империей и Персией. Но как при стечении настоящих обстоятельств, прекращение воинских действий с Персией представляется важнейшим предметом, я повелеваю вам, не

входя в переговоры о границе и предоставляя оные до формального трактования о мире, предложить уполномоченным от Баба-хана следующие прелиминарные статьи, как скоро получите вы удовлетворительный ответ на письмо, писанное к Гилянскому правителю

1. Прекращение с обеих сторон воинских действий.

2. Всякой стороне оставаться во владении тех мест, где какой державы находятся войска.

3. До заключения мира или до разрыва переговоров, могущие встретиться пограничные разногласия разбирать полюбовно, через нарочно определяемых для сего с обеих сторон комиссаров, назначая им съезд в Елизаветполе или в ином пограничном городе.

4. По подписании сих прелиминарных статей уполномоченными от персидского владельца Баба-хана, те же уполномоченные или другие, немедленно будут назначены к отправлению в С.-Петербург для заключения мирного постановления»[90].

В контексте ухудшавшихся практически с каждым днем русско-турецких отношений, Петербург настаивал на необходимости добиться заключения как можно скорейшего перемирия. Более того, главнокомандующему был дан совет самому уже обратиться с мирными предложениями к иранцам. Так, министр иностранных дел России А. Будберг в своем письме Гудовичу от 14 ноября 1806 г. писал «Приобретение Кубы и Баку заставляет тем паче помышлять о скорейшем окончании мирных переговоров, начавшихся с Баба-ханом, а потому ПИ. соизволяет, чтобы употреблены были все