Топливо Победы. Азербайджан в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) - Михаил Юрьевич Мухин Страница 10

решить царские чиновники для обеспечения эффективного контроля и управления новоприсоединённых провинций – это подготовить из местного населения служебные кадры, говорящие по-русски и знакомые с российской системой администрирования. Специально для решения этой задачи в уездных городах создавались начальные школы – уездные училища. Уже к середине XIX века в Азербайджане функционировало 9 подобных учебных заведений[80]. Разумеется, российские чиновники при этом решали свои служебные задачи, но фактически именно эти уездные училища стали первыми очагами европейского светского образования в регионе. По сути, именно эти учебные заведения стали кузницей профессиональных бюрократов, умеющих работать в административном механизме Российской империи, но при этом неразрывно связанных с местным социумом[81]. Обращает на себя внимание набор дисциплин, преподававшихся в этих училищах: русский, азербайджанский и персидский языки, арифметика, чистописание, история, география и исламское законоведение (шариат). То есть обучение в уездных училищах было направлено не на то, чтобы любой ценой вырвать учащегося из привычных ему культурных кодов, а напротив – на конвергенцию и взаимослияние новых и старых традиций. Характерно, что если русский язык, а также точные и естественные науки в этих учебных заведениях преподавали русские учителя, то азербайджанский и персидский языки и шариатское правоведение – педагоги из числа местной интеллигенции. То, что с поиском учителей на эти должности, как правило, не возникало затруднений, ещё раз подчёркивает то обстоятельство, что к XIX веку в Азербайджане уже сложился достаточно значимый слой людей интеллектуального труда, функционально способный к взаимодействию с представителями вестернизированной культуры и морально готовый к такому взаимодействию. С течением времени эта тенденция ещё более углубилась – теперь дети так называемых «почтенных мусульман» стали получать образование в начальных и средних учебных заведениях Москвы и Петербурга, что приобщало азербайджанскую дворянскую молодёжь к российской культуре уже непосредственно в культурной среде крупнейших городов империи. В 1900 г. в Баку было заложено здание городской Думы (ныне там находится бакинская мэрия). Характерно, что на фасаде этого здания были изображены глобус, открытая книга, шестерёнка и измерительный инструмент – это может рассматриваться как изображения своеобразных государственных и общественных приоритетов, декларируемых подданным Империи.

Подведём итоги. Азербайджан вошёл в состав Российской империи в начале XIX века, причём это стало результатом с одной стороны – встречной экспансии России и Ирана, а с другой – политической бифуркации азербайджанской элиты. Ряд ханов приняли однозначно пророссийскую позицию, другие – предпочитали до последней возможности отстаивать верность Каджарам. Были и те, кто выжидал, с тем, чтобы впоследствии встать на сторону победителя. Так или иначе, присоединение к России не вызвало сколько-нибудь заметного отторжения у азербайджанской элиты. Хотя вопрос о системной инкорпорации азербайджанских элитариев в российское дворянство так и не был решён, целый ряд видных представителей азербайджанской аристократии занимали достаточно высокие посты в российской военной иерархии. Наконец, следует отметить, что к моменту вхождения в состав России в Азербайджане уже сложился достаточно заметный слой местной интеллигенции, которая была и морально, и по образовательному уровню готова осваивать культурный багаж вестернизированной России. В свою очередь, будучи заинтересована в формировании местных управленческих кадров, российская администрация прилагала максимум усилий для создания сети учебных учреждений, в которых азербайджанская молодёжь получала образование, обеспечивающее конвергенцию традиционных и новых культурных кодов и паттернов. Всё это в целом заложило основу взаимовыгодного культурного взаимодействия азербайджанского и российского этносов на глубинном уровне, сыгравшего важную роль впоследствии. Но об этом – в следующих главах.

Глава II. Нефтедобыча в Азербайджане в дореволюционный период

Как мы уже говорили в Главе I, изначально нефть в глазах царской администрации отнюдь не входила в число наиболее ценных ресурсов Азербайджана. Главной ценностью представлялся шёлк, рассматривались возможности насаждения виноделия и табаководства, учитывались возможности торговли шерстью, а нефть… Впрочем, по мнению ряда авторов, уже в первой половине XVIII века нефть тоже принималась в расчёт в качестве потенциально перспективного товара[82]. Но, разумеется, на тот момент существенного спроса на нефть и её производные ни в России, ни в Европе ещё не было. В начале XIX века «нефтяные» сюжеты тоже играли крайне малую роль в борьбе за Закавказье. По большому счёту нефть становится стратегически важным сырьём, играющим едва ли не ключевую роль сначала в экономике региона, а впоследствии – и в мировой экономике, лишь с последней четверти XIX века. Именно тогда Апшеронский полуостров и прилегающие к нему территории стали «нефтяным сердцем» Российской империи, именно тогда был заложен фундамент бакинской нефтяной промышленности. Именно этим вопросам и будет посвящена эта глава.

Вообще говоря, первые упоминания о добыче нефти на апшеронском полуострове относятся ещё к X в. н. э., дореволюционные географы отмечали, что «…ещё арабские географы и историки упоминают о бакинских нефтяных источниках. В сороковых годах найден был в одном из балаханских колодцев камень с надписью, из которой видно, что в XVI столетии добывание нефти из этого колодца принадлежало сеидам. Продажа нефти составляла одну из главных статей дохода бакинских ханов»[83]. Характерно, что задолго до присоединения к России апшеронскую нефть вывозили преимущественно именно в Россию – в Астрахань и Кизляр[84]. Уже в 1729 г., то есть вскоре после Каспийского похода Петра Первого, была составлена первая карта Апшерона с указанными на ней нефтяными колодцами[85]. Надо отметить, что именно в связи с давними традициями работ с нефтью и эмпирически набранным опытом, азербайджанские нефтяники считались признанными мастерами своего дела уже в первой половине XIX в. Скажем, в 1833 г. для поиска нефти на Тамани привлекались именно азербайджанские знатоки нефтедобычи – Гаджи-Наби-Юсуф оглы и Юсуф-Амир Бек оглы[86]. Надо отметить, что Юсуф-Амир Бек (иногда в документах его именовали Юсуфом Амирбековым[87]) вообще оставил значимый след в истории азербайджанской нефтедобычи. Интересно, что его потомок – Фикрет Амирбеков – тоже стал в 1960-х годах нефтепромысловым инженером. Таким образом, трудовые династии апшеронских нефтяников подчас имеют весьма давнюю историю.

Однако на тот момент нефть ещё не играла сколько-нибудь существенного значения в мировой экономике. Впрочем, нельзя не отметить, что наиболее дальновидные интеллектуалы России предвидели блестящее будущее бакинской нефти ещё на заре нефтяной эры. Так, например, Д. И. Менделеев уже в 1860-х годах писал: «Есть много поводов утверждать, что на Кавказе может развиться нефтяное дело не только до размеров пенсильванских, но, может быть, даже до больших и прочнейших»[88]. Для таких оценок были основания – всего за десятилетие (1863–1873 гг.) добыча нефти в Бакинском районе возросла в 3,5 раза – с 395,5 тыс. пудов до 1395,1 тыс. пудов[89]. Одновременно развивалась и нефтепереработка. Так, уже в 1861 г. в Сураханах заработал керосиновый завод В. А. Кокорева,