Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции - Аллен Фрэнк Чу Страница 62

Так и не получив официальных известий из Москвы, Таннер прождал всю ночь, чтобы узнать результат своих напряженных поисков мира. В 2:30 утра 13 марта он получил из Стокгольма текст протокола к договору, в котором определялись положения о прекращении огня и отводе войск. Поскольку прекращение огня вступало в силу через восемь с половиной часов, этот важный текст срочно передали в штаб. Наконец в 6 часов утра была получена телеграмма, подтверждающая, что договор вступил в силу вечером предыдущего дня78. Долгое испытание мучительной нерешительностью закончилось; гонка, целью которой было избежать полной катастрофы, была завершена.

Глава 8

Антракт

Плачут так одни герои,

Бородатые мужчины.

Руна VII

Соглашение о прекращении огня вступило в силу 13 мая в полдень по московскому времени (11 часов утра по финскому времени). Ожесточенные бои за последние финские позиции в Виипури продолжались до самого последнего момента, но в других местах на Карельском перешейке и в бухте Виипури грохот орудий постепенно замолкал. Изможденные финские войска, с трудом удерживающие фронт шириной 100 миль, испытали чувство огромного облегчения, неведомое с тех пор, как шесть бесконечно долгих недель назад началось советское наступление. Мысли солдат вновь обратились к женам и возлюбленным, с надеждой ожидающим возвращения своих мужчин домой. Но потом внезапно, в 10:45 по местному времени, на всю длину и глубину финской обороны обрушился сильнейший артиллерийский шквал, который не прекращался все оставшиеся четверть часа1. Учитывая то, что новая граница никак не зависела от расположения линии фронта на момент вступления в силу перемирия, это была просто мясорубка.

Бессмысленные обстрелы не ограничивались только районом Карельского перешейка. В секторе Салла русские обрушили особенно мощный шквал огня на шведские добровольческие силы, которые в то последнее утро понесли самые тяжелые потери2.

В Лёйтёярви на фронте Кухмо в 7:30 утра Красная армия начала мощный артобстрел, который продолжался вплоть до официального прекращения боевых действий. Финская артиллерия отвечала, и в последние часы удалось даже сорвать очередную русскую атаку при поддержке танков3. Один из советских корреспондентов не удержался от восторженного описания этого варварства в секторе Кухмо:

«Утро 13 марта началось необычно. По радио передавали новости о мире, а в небе один за другим появлялись наши бомбардировщики, летевшие с последними „подарками“ для белофиннов.

Такую бомбардировку никогда не забыть… Разрывы бомб сопровождались артиллерийским обстрелом, огнем пулеметов, винтовок и автоматов. Двенадцать часов… мир»4.

Большинство руководителей страны, как армейских, так и гражданских, понимали, что положение на фронте настолько отчаянное, что если не будет подписан мирный договор, то крах неминуем. Однако широкая общественность и нижние эшелоны армии, которые были менее информированы, оказались не готовы к неизбежному. Когда рано утром на дальние участки фронта пришло известие о заключении мира, многих оно повергло в шок. Спустя несколько часов, когда стали известны суровые условия перемирия, оцепенение сменилось горечью и унынием – особенно среди тех солдат в северных пустынных районах, которые верили, что финны побеждают в войне. Например, в военных дневниках подразделений полковника Паяри на реке Айтойоки появились следующие записи:

«…[перемирие] пришло как какая-то вспышка молнии. Всех, от мужчин до офицеров, словно ударили дубинкой по голове. Весь день прошел в каком-то оцепенении…

…Позже в тот же день, когда стало известно об изменении границы… дух батальона совсем упал, так как нам пришлось покинуть места сражений, столь полные воспоминаний…

…Как только стали известны условия, все пребывают в ужасном настроении…»5

В Инкиле, где маршал Маннергейм и его подчиненные в штабе занимались составлением последнего приказа, чтобы поблагодарить народ и потрепанную, но не сломленную армию за их героические жертвы, царила атмосфера уныния. Сам маршал еще не оправился от гриппа, а весь его ближний круг страдал от сильной простуды. Понятно, что настроение у всех было мрачное6.

В полдень министр иностранных дел Таннер объявил по радио условия мирного договора и объяснил ошеломленной нации, почему мир пришлось покупать столь дорогой ценой. В его словах звучала горечь по отношению к соседним Норвегии и Швеции, которые «категорически отказали» пропустить на свои территории французские и английские войска «ввиду позиции строгого нейтралитета». Он продолжал: «Не наша вина, если другие не могут или не хотят нам помочь»7.

Во многих газетах мирные условия были выделены траурным черным цветом, а флаги на улицах – приспущены. На лицах людей в Хельсинки и других городах блестели слезы, а солдаты и офицеры, стиснув зубы, сдерживали их, как могли. И неудивительно! Финляндии в итоге пришлось уступить около 16 100 квадратных миль территории, что превышает площадь целой Швейцарии; большая часть уступок приходилась на давно заселенные юго-восточные районы, где новая граница в целом совпадала с границей, определенной Ништадтским договором 1721 года. Помимо городов Виипури, Сортавала и Кякисалми, финны потеряли множество процветающих сельских коммун, ценные леса, важные промышленные объекты, такие как крупная электростанция Рухьяла, фабрики Энсо и Вальдхоф, а также выход Сайменского канала, имевшего большое значение для экономики всего озерного края Юго-Восточной Финляндии8.

Самым трагическим последствием заключенного мирного договора стало то, что около 420 000 финнов лишились своих домов. Поскольку 99 процентов этих людей не желали жить под властью России, началось массовое переселение. Те, чьи дома оказались в зонах боевых действий, уже были эвакуированы, но оставалось еще около 200 000 человек, которых нужно было перевезти в течение двенадцати дней.

Карта 15. Территориальные положения мирных договоров

Для выполнения этой задачи были мобилизованы все имеющиеся поезда и автобусы; даже переброска войск, кроме выхода с переданных СССР территорий, откладывалась до тех пор, пока не удастся вывезти гражданское население и как можно больше его личного имущества. Но даже в этом случае значительную часть имущества пришлось оставить, а также забить сотни голов скота. Поскольку теперь более 10 процентов всего населения Финляндии нужно было обеспечить жильем и средствами к существованию, в июне правительство приступило к реализации обширной программы переселения9.

Армия должна была освобождать уступаемые территории со скоростью не менее 7 километров (4,5 мили) в день. Поскольку маршал Маннергейм рассматривал это как похоронную процессию, он не разрешил иностранным корреспондентам присутствовать