Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин Страница 10

флотилию уже имевшимися боевыми единицами из состава других флотов: если к началу японо-китайской войны на Дальнем Востоке базировались 6 крейсеров («Адмирал Нахимов», «Адмирал Корнилов», «Рында», «Разбойник», «Крейсер», «Забияка»), 4 канонерские лодки («Манджур», «Бобр», «Сивуч», «Кореец»), 4 миноносца («Сунгари», «Уссури», «Янчхе», «Сучена») и 3 миноноски (№77, 79, 80), то в 1895 г. из Средиземного моря туда прибыли эскадренный броненосец «Император Николай I», крейсеры «Память Азова», «Владимир Мономах», канонерские лодки «Гремящий», «Отважный», минные крейсеры «Всадник», «Гайдамак», миноносцы «Свеаборг», «Ревель», «Борго», а в 1896 г. взамен ушедшего в Средиземноморье «Разбойника» – крейсеры «Рюрик» и «Дмитрий Донской». К 1902 г. группировка эскадренных броненосцев на Тихом океане была доведена до 5 единиц – «Наварин», «Сисой Великий», «Севастополь», «Петропавловск» и «Полтава»[90].

Морской Генеральный штаб Японии, в свою очередь, внимательно отслеживал наращивание российского флота после японо-китайской войны, получая информацию по линии МИД и от военно-морского атташе в Санкт-Петербурге. Уже 19 октября 1895 г. капитан-лейтенант Номото Цунаакира проинформировал начальника МГШ о спланированной отправке на Дальний Восток эскадренных броненосцев «Гангут», «Наварин» и мореходной канонерской лодки «Гремящий», однако добавил, что переход первых 2 кораблей из-за достроечных работ мог начаться не раньше весны будущего года. Кроме того, он отметил значительную активизацию российской внешней политики на Дальнем Востоке и усиление сухопутной группировки войск в Сибири, а также сообщил, что все построенные с 1894 г. боевые корабли будут по мере ввода в эксплуатацию направляться на Дальний Восток[91].

16 мая 1896 г. Номото подготовил новый доклад о состоянии русской военно-морской программы, согласно которому Россия после японо-китайской войны включилась в европейскую гонку по наращиванию броненосного флота, целиком направляя усилия на укрепление своей мощи на Тихом океане. При этом проводимые царским правительством мероприятия позволили значительно сократить сроки строительства крупного флота: если раньше, по данным Номото, на постройку 1 броненосца водоизмещением до 10 000 тонн уходило 4–5 лет, то заложенный в мае 1895 г. 11-тысячетонный броненосный крейсер «Россия» планировалось сдать уже осенью 1896 г. «В судостроении и в производстве вооружения Россия достигла большого прогресса», – констатировал резидент.

Атташе отмечал, что ранее Санкт-Петербург направил в Средиземное море ударную эскадру, самые современные и боеспособные корабли которой позднее ушли на Дальний Восток. Чтобы обезопасить себя на европейском театре, Санкт-Петербург обеспечил прикрытие балтийских баз броненосцами береговой обороны и минными постановками, а перед Черноморским флотом поставил задачу в случае войны запечатать Босфорский пролив и действовать на юге.

Хотя малочисленность транспортного флота, отсутствие судоремонтных и судостроительных мощностей на Дальнем Востоке оставались наиболее уязвимыми местами русской Тихоокеанской эскадры, Номото докладывал, что в результате проводимых царским правительством мероприятий планировалось в середине 1897 г. открыть верфь во Владивостоке, а в середине 1900 г. сдать в эксплуатацию Сибирскую железную дорогу (кроме участка Иркутск – Хабаровск). «Если Япония желает сохранить гегемонию на Дальнем Востоке, сегодня она должна, невзирая на трудности, взяться за увеличение флота»,– подытоживал доклад японский военно-морской атташе[92].

Следует отметить, что резидентура МГШ в Санкт-Петербурге испытывала значительные сложности в получении достоверной информации о состоянии и планах развития царского флота. В цитируемом выше докладе Номото подчёркивал, что «сроки строительства и количество спланированных к постройке 100-тысячетонных боевых кораблей гласности не предавались» и «нет никаких способов выяснить подробности этих планов», поэтому резиденту приходилось опираться на обрывки разговоров российских чиновников[93].

Схожие проблемы испытывали зарубежные разведаппараты МГШ в странах Европы, что не могло не сказаться на точности сообщаемых ими сведений.

Например, 24 апреля 1896 г. военно-морской атташе во Франции капитан 1-го ранга Уриу Сотокити представил командованию подробный доклад «Нынешнее состояние программ военного судостроения в странах Европы и Америки», в котором отметил, что «сегодня нет методов узнать реальное состояние планов русского флота». Поэтому почерпнутая им в основном из английских газет информация была точна лишь отчасти.

Уриу сообщил в Токио о строительстве на верфях в Санкт-Петербурге и Николаеве 7 эскадренных броненосцев, 4 броненосцев и 3 броненосных крейсеров, указав степень их готовности и сроки ввода в строй. Если в отношении эскадренных броненосцев «Сисой Великий», «Ростислав», «Три Святителя» и «Севастополь» сведения были достоверными, то по другим кораблям этого класса информация не соответствовала действительности: «Петропавловск» и «Полтава» вышли на ходовые испытания вместо заявленного Уриу 1896 г. только в 1897–1898 гг., в то время как «Георгий Победоносец» вступил в строй тремя годами ранее. Впрочем, данные по кораблям других классов были правильными[94].

Сопоставив всю имевшуюся информацию, Морской Генштаб Японии 7 января 1897 г. подготовил «Таблицу боевых кораблей ВМФ стран мира», согласно которой русский флот занимал третье место в мире, уступая только английскому и французскому: 213 боевых кораблей против 362 и 320 соответственно. Россия имела 10 эскадренных броненосцев, 9 броненосных, 2 бронепалубных крейсера, 12 броненосцев береговой обороны и порядка 152 миноносцев. Как пола гала японская военно-морская разведка, в постройке на русских верфях находились 39 боевых кораблей, включая 8 эскадренных броненосцев, 2 броненосных, 3 бронепалубных крейсера, 1 эсминец и 20 миноносцев[95]. Таблица не давала расшифровки по наименованиям и классам кораблей, однако в целом разведорганы японского флота располагали правдоподобной информацией: на момент её составления Россия имела 11 эскадренных броненосцев (ещё 6 строились), 9 броненосных (ещё 1 строился), 1 бронепалубный 1-го ранга (ещё 1 строился) крейсер и 6 броненосцев[96].

Весной 1898 г. до военно-морского атташе в Санкт-Петербурге капитана 2-го ранга Ясиро Рокуро дошли отголоски дискуссий на состоявшемся в январе Особом совещании под председательством П.П. Тыртова о необходимости усиления Тихоокеанской эскадры. 6 марта и 1 апреля он проинформировал МГШ о намерении русского правительства в ближайшие пять лет потратить на расширение флота 300 000 000 рублей, выделенных на строительство 8 12-тысячетонных эскадренных броненосцев, 6 6,5-тысячетонных и 10 2,5-тысячетонных крейсеров, 30 быстроходных эсминцев. По информации Ясиро, размещать заказы на строительство кораблей в Великобритании и США был направлен командующий Практической эскадрой Балтийского моря вице-адмирал С.О. Макаров[97].

Сведя воедино всю поступившую от ВМАТ, МИД и разведорганов армии информацию, в августе 1898 г. 3-е бюро МГШ подготовило «Таблицу строящихся боевых кораблей иностранных флотов», которая отразила рост военно-морского строительства в Российской империи по сравнению с прошлым годом: по данным флотской разведки, на стапелях в разной степени готовности находилось 40 кораблей, 52 планировалось заложить в 1898 г., ещё 27 намечалось построить в ближайшие годы. Реализация этой программы давала российскому флоту 15 новых эскадренных броненосцев, 2 броненосца, 2 бронированных, 19 бронепалубных крейсеров, 48 эсминцев и 30 миноносцев[98]. Следует отметить, что военно-морская разведка Японии