Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов - Евгений Захарович Баранов Страница 9

— Но лучше быть голодным волком на свободе, чем сытой собакой на цепи, — заметил Машуко.

Покачала головой Элисхан.

— Нет, — сказала она решительно, — не пойду с тобой.

Рассердился Машуко.

— Хеть махо к'дыкя! (Буквально: «В собачий день родилась!») — выругался он и вышел на двор.

Была в ауле девушка, Хариса-холопка, которую тайно любил Машуко, и от этой любви ребенок — мальчик родился.

Забежал к ней Машуко, шепнул ей, чтобы она через три дня вечером пришла к подошве горы, из которой бьют ключи горячей воды и, подражая вою волка, дала бы знать о себе.

И побежал Машуко из аула, а по дороге к нему присоединилось еще десять молодых вооруженных холопов.

— Мы идем, Машуко, с тобой, — сказали они. — Лучше теперь умереть свободными, чем рабом дожить до старости.

Князь, извещенный холопом-доносчиком, прискакал со своими узденями к сакле Машуко и не застал его.

— Но все же он не уйдет от нас, — сказал он.

На другой день хан, собираясь в Крым, устроил пир в своем шатре, украшенном дорогими коврами.

Были приглашены князья и уздени, но в пиршестве они не приняли участие, а почтительно стояли в стороне, некоторые же из них прислуживали хану и его пашам, и Каплан-Гирей, сидя на шелковых подушках, в красном шелковом халате, весело посмеивался, глядя, как они гнут перед ним свои спины.

До вечера продолжался пир, и упился хан, пьяный повалился на подушки и уснул.

Настала ночь. Костры погасли в ханском стане, погасли огни в аулах.

Спало войско хана, дремали часовые. И вдруг среди ночи произошло смятение в ханском стане: послышались лязг оружия, крики, вопли, стоны.

Проснувшиеся крымцы не могли понять причины этого смятения, пока не зажгли костров, и тогда увидели, что многие из их воинов были убиты и ранены.

Паша пробовал разбудить хана, но тот только мычал и не просыпался.

Утром же, узнав о ночном происшествии, он сильно разгневался.

— Это — работа кабардинских князей и узденей! — воскликнул он.

Но прибывшие в стан князья и уздени, снова изъявляя свою покорность хану, объяснили, что ночное нападение на крымцев было сделано беглецом Машуко и его товарищами.

Нахмурился хан.

— Сегодня же приведите этого Машуко ко мне! — крикнул он.

Один же уздень заискивающе заметил хану, что в ауле осталась сестра Машуко, очень красивая девушка.

— Красивая? — удивился хан. — Приведите-ка, взгляну я на нее…

И когда Элисхан предстала перед ним, он поразился ее красотой, приказал одеть ее в дорогие и красивые одежды, взял ее себе в наложницы.

— А Машуко вы все-таки разыщите, — сказал он князьям, — иначе много дыма будет в ваших аулах.

Засмеялся и увел Элисхан в шатер.

Собрали князья и уздени народ, отправились на гору искать беглецов, долго искали и только к вечеру наткнулись на них.

Произошла стычка. Беглецы защищались отчаянно, но все же шесть человек из них были убиты, а четыре израненными — взяты в плен, только Машуко успел скрыться.

Приведены были пленники в стан ханский, но Каплан-Гирей не вышел из шатра и через пашу приказал отрубить им головы.

И приказание его было исполнено немедленно.

Наутро хан покинул Кабарду и увез с собой сестру Машуко.

Три дня прошло.

Вечером Хариса стояла у подошвы горы, на опушке леса, и громко выла по-волчьи. И испугалась она, вскрикнула, когда увидела Машуко около себя — так бесшумно и незаметно спустился он с горы.

— Живы ли мои товарищи? — спросил он, не отвечая на обычное приветствие Харисы.

— Тела их — без голов валяются в грязи, — ответила она.

Упал Машуко на землю, застонал.

— О горе, горе мне! — воскликнул он. — Мои товарищи, мои славные друзья!

И в голосе его послышались слезы.

Потом вскочил он на ноги и, потрясая кулаком по направлению аулов, гневно воскликнул:

— Отомщу я вам, князья и уздени, за кровь товарищей!

А Хариса, помолчав, промолвила:

— Сестру твою хан в наложницы взял…

— Взял? — спросил Машуко. — И сестра не умертвила себя?

— Зачем? — удивилась Хариса. — Она теперь носит шелковую одежду, живет в роскоши и рабыни прислуживают ей.

— О, проклятая тварь! — вскричал Машуко. — Не сестра она мне. Быть наложницей врагу народа!.. Подлая женщина, хуже собаки она!

Хариса молчала и думала о том, как счастлива теперь Элисхан.

Молчал и Машуко, думал о смерти своих товарищей, и гневом закипало его сердце.

— Я отомщу, я отомщу! — шептал он.

— Ну, — сказал он, обнимая и целуя Харису, — простимся. Уже поздно, и тебе пора идти домой. — И потом, как бы вспомнив, спросил: — Жив ли наш сын?

— Жив, — ответила Хариса.

— А ты по-прежнему любишь меня? — спросил он.

— Зачем спрашиваешь? — возразила Хариса. — Ведь сам знаешь, что кроме тебя у меня нет никого. И если тебя убьют, я лишу себя жизни.

— Верю, — ответил Машуко. — Храни тебя Бог… Иди, уже поздно…

Пошла Хариса, и долго смотрел ей вслед Машуко.

В эту же ночь запылала в огне сакля одного из узденей, и когда хозяин ее выбежал на двор, то был убит ружейным выстрелом, раздавшимся из засады.

Утром собрался народ, и понять не мог, кому понадобилось так жестоко наказать узденя: кровников у него не было, значит, и мести он не мог ожидать?

А пока народ судил-рядил, прибежал со степи пастух и сообщил, что на дороге, около горы, лежат убитыми уздень и его слуга. Ехали они по дороге, вдруг из кустов раздался выстрел, и уздень свалился с коня. Слуга соскочил со своей лошади, бросился к раненому, но был убит вторым выстрелом.

— И я видел, как побежал в горы человек с винтовкой, — рассказывал пастух.

— Кто же это был? — вскричали уздени.

— Не знаю, — отвечал пастух, — я издали видел, но думаю, что то был беглец Машуко.

— Верно, — сказали уздени. — Это он мстит.

Громадной вооруженной толпой народ пошел разыскивать Машуко и не мог найти его, а ночью опять от пожара сгорел двор узденя. И снова собрались уздени, собрался народ. Выступил из толпы всеми уважаемый уздень-старик, сказал:

— У Машуко есть в ауле сообщники, надо подкупить их, иначе он еще долго будет жечь наши сакли…

И в тот же день холоп этого узденя стоял около мечети, держал в одной руке пистолет и кинжал, оправленные в серебро, а в другой — богатый женский наряд, во всеуслышание объявлял, что если мужчина поможет узденям убить Машуко, то получит в награду оружие, а если это сделает женщина, то наградой ей будет красивая одежда.

Толпа собралась около холопа,