Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин Страница 17

— А знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытается использовать в борьбе с т. Берией тот факт, что он работал в мусаватской контрразведке? Но из этого у них ничего не выйдет.

Я спросил у т. Серго, а известно ли об этом т. Сталину? Т[ов]. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом и он, т. Сталин, говорил».

Вождь прочитал записку Павлуновского и отправил в архив.

Один из подчиненных Берии в Тифлисе Георгий Артемьевич Цатуров вспоминал:

— С первых дней работы в аппарате Закавказского ГПУ я увидел, что между аппаратом Закавказского и Грузинского ГПУ существует скрытая вражда и что подсиживание работников Закавказского ГПУ, пренебрежительное к ним отношение исходило от Берия и культивировалось им. К Павлуновскому он относился недоброжелательно и вел против него различные интриги. Я знал, что по инициативе Берия на Павлуновского было подано заявление в крайком, которое было подписано приближенными к Берия лицами. В заявлении указывалось, что Павлуновский не считается с местными кадрами, не знает местных условий работы.

Ивана Павлуновского забрал в Москву Серго Орджоникидзе, сделал заместителем наркома тяжелой промышленности СССР по оборонному комплексу, кандидатом в члены ЦК. В 1937 году, когда Орджоникидзе не стало, Павлуновского расстреляли.

А руководить чекистами Закавказья поручили заместителю Павлуновского Александру Иосифовичу Каулю.

Георгий Цатуров:

— Назначение Кауля на должность председателя Закавказского ГПУ было воспринято Берией как личная обида.

Кауль на этой должности не задержался. Его быстро вернули в центральный аппарат на Лубянку.

А в Тифлисе Лаврентий Павлович был представлен Сталину. Вот это сыграло решающую роль в его судьбе. В Москве вождь принимал ограниченный круг людей. Он почти не ездил по стране, редко выступал. Но летом 1926 года приехал в Тифлис, где жила его мать.

Серго Орджоникидзе, тогда еще первый секретарь Закавказского и Северо-Кавказского бюро ЦК, делился приятными новостями с новым партийным руководителем Ленинграда Сергеем Кировым:

«Дней тринадцать Сосо был у нас. Время провели не очень плохо, только извели его приставанием выступить. Один раз удалось его форменно изнасиловать и заставить выступить в железнодорожных мастерских».

В декабре 1926 года Лаврентий Павлович получил заметное повышение — стал заместителем председателя Закавказской ЧК, которая руководила госбезопасностью трех республик: Азербайджана, Грузии и Армении. Параллельно 2 декабря 1926 года Берия возглавил ГПУ Грузии и получил пост наркома внутренних дел республики. В роли руководителя республиканской госбезопасности он изменился, стал уверенным и самоуверенным.

«По характеру Берия был очень крутым, жестким, грубым и властным человеком, не любившим делить власть с кем-либо, — вспоминал его ближайший сотрудник Всеволод Николаевич Меркулов. — Хотя при решении оперативных вопросов он обычно собирал начальников соответствующих отделов, вызывал часто и рядовых работников, непосредственно занятых той или иной разработкой, но это делалось только для того, чтобы разобраться в деле, а затем самому принять решение.

Но когда Берия хотел или это ему было нужно, он мог быть любезным, гостеприимным хозяином, показать себя хорошим товарищем, внимательным и чутким. Берия старался это делать в отношении своего ближайшего окружения, понимая, что от того, как будет работать его окружение, зависит его собственная судьба».

Подчиненные преданно служили Лаврентию Павловичу, помогая ему создавать в глазах высокого начальства репутацию умелого и незаменимого руководителя. Даже когда на подведомственной ему территории происходили события, которые другим чекистским начальникам стоили бы должности, Берии все сходило с рук.

В марте 1929 года вспыхнуло вооруженное восстание в Аджаристане, точнее в Автономной Социалистической Советской Республике Аджаристан, где жили грузины-мусульмане. Поводом стала кампания борьбы с исламом, когда пытались искоренить давние обычаи и традиции. Восставшие арестовали руководство республики. Тогда в Хулинском уезде развернулись настоящие боевые действия. Привлекли части регулярной армии.

В ходе военной операции, продолжавшейся несколько недель, два десятка человек были убиты, более двухсот крестьян ушли в соседнюю Турцию, остальные разбежались.

Берия доказывал, что он заблаговременно предупреждал партийные органы о неблагополучии в Аджаристане.

Всеволод Меркулов:

— После ликвидации вооруженного выступления крестьян в Хулинском районе Аджаристана в Батуми приехали ознакомиться с положением дел на месте секретари ЦК — Кахиани и Гогоберидзе.

Михаил Иванович Кахиани был тогда первым секретарем ЦК республики. Впоследствии его забрали в Москву членом Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). В июле 1937 года арестовали, в декабре расстреляли. Левана Давидовича Гогоберидзе тоже перевели в Москву в Институт красной профессуры, а в марте 1937 года расстреляли.

Всеволод Меркулов:

— С их стороны была попытка обвинить ГПУ Грузии в том, что оно своевременно не предупредило ЦК о готовящемся выступлении. Тогда Берия достал свыше десятка различных своих записок, и ему удалось убедить Кахиани и Гогоберидзе в том, что ГПУ достаточно полно информировало ЦК Грузии о положении в Аджаристане и что именно ЦК не принял надлежащих мер.

Нами составлялась записка о политическом положении в районах Аджаристана. Секретарь ЦК Грузии Гогоберидзе брал листки с машинки и прочитывал, сделал мне какое-то замечание по поводу написанного. Я рассказал Берия. Он мне ответил: «Что он понимает». А на мое замечание, что он секретарь ЦК, Берия сказал: «Мало ли что».

Других республиканских руководителей наказали, а Лаврентия Павловича, напротив, продвинули вверх по служебной лестнице. Тем более что прежде на пост руководителей госбезопасности Закавказья присылали из Москвы людей, которые плохо разбирались в местных условиях, и Берия ловко от них избавлялся.

Всеволод Меркулов:

— ГПУ Грузии считало себя на равных с ЦК Грузии. Берия практиковал посылку в ЦК докладных записок о политическом положении в различных сельских районах Грузии. В этих записках указывалось на недостатки в работе партийных и советских органов на местах. Напрашивался вывод, что ГПУ Грузии лучше знало положение в районах Грузии, чем ЦК, и работало лучше, чем партийные и советские органы.

Руководить чекистами Закавказья прислали Станислава Францевича Реденса, бывшего секретаря Дзержинского и свояка Сталина, он женился на старшей сестре жены вождя Анне Сергеевне Аллилуевой.

Казалось, Редене вполне расположился к Берии. На самом деле он был непрочь избавиться от слишком умелого подчиненного. У Лаврентия Павловича вообще скопилось в Тифлисе немало противников. Кому-то не нравились его методы и манеры, кто-то завидовал карьере. Он все это чувствовал, хотел уехать из Тифлиса.

В мае 1930 года Берия написал Орджоникидзе:

«Дорогой Серго, не один раз я ставил перед Вами вопрос о моей учебе. Время проходит, кругом люди растут, развиваются, и те, которые еще вчера были далеко от меня, сегодня ушли вперед. Известно, что безбожно отстаю. Ведь при нашей чекистской работе не успеваем зачастую даже газету прочесть, не то, что