Инвестиго, затерянные в песках - Илья Рэд Страница 13

Мимо них в комнату бодро просочился отряд горничных-амбисов. Элитное подразделение уборщиц набросилось на беспорядок с молчаливым рвением. Недаром говорят, что если амбис берётся за уборку, то даже тени будут лежат ровнее.

Знатная освободительница шла впереди, держась с царской непринуждённостью. Ей кланялись и расходились в стороны, уступая дорогу. Крижен по пути успел воспользоваться положением и сгрёб с подноса одного из официантов горсть сладких шоколадных закусок, сунув их в руки Ники, а себе присвоил бутылку игристого, вместо предложенного хилого бокальчика.

— Уже уходите? — спросил нарисовавшийся из ниоткуда Дитис.

С Викторией он был учтив, но стоило той отдалиться, как он недобро посмотрел Крижену вслед. Ника показала ему позеленевший от сладости язык и тоже отвернулась, копируя походку аристократки, не забывая при этом уминать угощения.

«Да пошло оно», — махнул рукой беглый маг и выбросил в урну маскарадные ушки гурмиса.

Через час они уже были во дворце Альтенбруков, ничуть не уступавшем предыдущему месту. Нику сразу же забрали на вечерние процедуры, пообещав бисквитный торт. Она без раздумий бросила Крижена на растерзание этой хищнице. Дружба дружбой, но такие вкусности не каждый день предлагают.

— Усаживайся, — Виктория кивнула на отделанный кожей диван, а затем показала пальцем слуге, куда поставить поднос с фруктами и наполненными бокалами.

Лениво оглядывая интерьер, Крижен по привычке отметил несколько картин известных художников и плюхнулся с видом императора вселенной. Пару виноградин перекочевали с тарелки ему в рот.

— Неплохо устроилась, подруга, но живопись — дрянь. Купилась на раздутое имя, — снисходительно сморщился он, едва взглянув на вывешенную галерею.

— Ты про эту мазню? — взгляд Виктории упал на одетый в дорогую раму пейзаж. — Она не моя — память об отце. Он любил этим баловаться, часто рисовал. Я же считаю, что искусство лучше оставлять творцам. Мы дворяне, должны управлять, а не создавать.

— Нет-нет-нет, давай без этого дерьма, — протестующе встал Крижен, как только увидел кожаный хлыст в руках дамочки. — Оставь это для своих шпинатных властелинов, я люблю мясо, поняла? Чтобы с кровью, сука, вгрызаться в него и рвать. Мне не нужны эти заменители секса.

Виктория удивлённо подняла бровь и отбросила в сторону свой «игрушечный» хлыстик, подойдя к незнакомцу поближе. Опасность, сквозившая из каждого его слова и движения, притягивала аристократку.

— Ну так порви меня, — вызывающе прошептала она ему на ухо.

Крижен грубо взял её за волосы и оттянул назад, наблюдая за реакцией. Дама испугалась от резкости, но происходящее ей явно понравилось. Маг отпустил свою тяжело дышащую жертву, а затем повернул к себе спиной.

Он знал, что любят эти скучающие богатые стервы. Грубо толкнув её вперёд, Крижен заставил Викторию выпростать руки и, нагнувшись, упереться в диван. Сам же, как бывалый стражник, стопой расставил её ноги пошире и задрал подол платья.

— Грязная потаскуха, сейчас ты получишь своё.

В жизни знатной дамы из высшего рода Альтенбрук произошло яркое по своей экспрессии событие. Такое, что при одном только воспоминании о произошедшем внутри поднималась волна возбуждения и расплёскивалась из лона вверх к груди, заставляя сердце биться сильнее. Румянец сжигал щёки, и Виктория чувствовала себя живой как никогда. Её первобытная женщина, которую надо было оттаскать за волосы и отругать, получила что хотела.

Никакой высший свет с женоподобными кавалерами не мог ей это дать, потому что с ними, да и вообще везде, она чувствовала себя в безопасности. Она забыла привкус страха и что это такое — находиться в пугающей неизвестности, когда не знаешь, что будет дальше. Убьют тебя или осчастливят, накажут или подарят радость? Что представляет собой наслаждение? Смесь самых разных ощущений и в то же время их целостность.

«На троечку», — подумал Крижен и отлепил от себя назойливую любовницу.

Он встал, чтобы поближе рассмотреть раздражавший его водный пейзаж, тот напомнил ему о данном себе обещании. Что-то в этом чрезмерном спокойствии порта заставляло его презрительно щуриться. То ли стремление создателя нарисовать идеальную картинку, то ли полная художественная импотенция папеньки этой невзрачной извращенки. Тут чувствовались придирки к собственному стилю, оттого и чрезмерные «вылизывания».

Деньги и власть для Крижена ничего не значили. Отбери их у Виктории, и она станет никем, испорченной девчонкой с чрезмерным гонором и завышенной самооценкой. В то же время он уважал характер и силу. Например, ту, что была в Гурге.

Да, из мальчишки так и пёрла эта энергия, она же и превратила его в безжалостного монстра, в чудовище, не знающее пощады, расчётливое и неумолимое. Он до сих пор вспоминал ту погоню, и с какой лёгкостью потерпел поражение в бою. Целитель вернул Крижену способность рисовать и в то же время заставил его пресмыкаться и шпионить. За это «спасение» своего таланта он одновременно любил и ненавидел Гурга.

«Интересно, где он сейчас?»

— Это было потрясающе… Это…

— Заткнись, — прервал её Крижен. — Мне нужны два набора для рисования: холсты, мольберты, клеевой грунт, масляные краски, комплекты кистей и инструментов, разбавители, ну и тряпки там и прочее. Я нарисую тебе то, что достойно любой галереи, а это… Убери еë на хрен.

— Для бездомного ты чересчур нагловат, — выдыхая дым, ответила ему Виктория, пальцы задумчиво поглаживали чёрный мундштук, но отказать она уже не могла — попалась на крючок. — Ты художник?

— Величайший из всех, кого ты знаешь.

— Обычно гении не отличаются скромностью, — заметила она. — Но за слова надо отвечать… Как тебя там?

— Крижен.

— Вот что, Крижен, — она намеренно смягчила тон и, лëжа на подушке, раздвинула перед ним ноги, засветив промежность. — Нарисуешь свой шедевр и командуй сколько влезет, а сейчас ты просто грязный-грязный мужлан. Можешь есть, пить, трахаться, пока мне не надоест, но поторопись, — её рука приласкала сама себя. — У моего интереса есть срок годности.

Подразнив его, она прикрылась одеялом и бросила мундштук на прикроватный столик.

— Уходи, — капризная ручка махнула в сторону двери. — Я люблю засыпать одна.

— Как скажешь, — ухмыльнулся Крижен и только обрадовался возможности покинуть эту третьесортную актрису, ибо видел, какими глазами она на него смотрела, буквально поедала взглядом, а сейчас гордо пыталась разыграть потасканную карту.

Ника уже давно спала в своей шикарной комнате для гостей. На огромной кровати вокруг неё расположились тарелки с надгрызенными вкусностями, а щёки