Служанка царского лекаря - Дия Семина Страница 13

Он вдруг резко встал, опёрся руками о стол, подался вперёд, словно лев, готовый накинуться и разодрать меня в клочья, и прорычал:

— У ведьм, колдунов и знахарей нет чести… Я прикажу сослать тебя на каторгу к отцу, если он живой, то пусть заботится о своей дочери. Раз ты запугала и затравила своим колдовством семью так, что они все болеют и ненавидят друг друга, то среди порядочных людей тебе нет места.

В этот момент я вдруг отчётливо увидела прошлое, а может быть, и догадалась.

ЕГО ОТЦА ПЫТАЛСЯ СПАСТИ МИХАИЛ ГОРДЕЕВ!

Это вендетта!

Он уже обвинил род Гордеевых во всех смертных грехах.

Шансов у меня нет.

— У меня одна просьба, не наказывайте князя Эйнара Волкова, он не виноват, единственный, кто по неведению помог мне, и тем может навлечь на себя беду.

— Князя Волкова никто пока не обвиняет. Берите ваши вещи, завтра этапом пойдёте в ссылку.

— И даже суда не будет?

— Я и есть суд! — снова прорычал с такой ненавистью, что я в очередной раз пожалела о возрождении в этом невезучем, проклятом теле. Поднимаю свой узелк, и молча иду к выходу. — Наденьте на преступницу наручники, завтра в ссылку на север.

— Слушаюсь! — тот же человек, что привёл меня в этот ужасный кабинет, теперь не церемонясь, так дёрнул за руку, что я умудрилась удариться плечом о дверь. Через пару секунд на моих запястьях защёлкнулись огромные не наручники, а кандалы.

— Пошли и не вздумай кричать о помощи, ведьма…

— И не собиралась… Но, когда вы вот так всех лекарей и знахарей изведёте, кто будет вас лечить? Глупые вы люди! — только и нашлась что сказать. Да кто меня услышит, я — олицетворение зла.

— ЕВА? Что происходит? — слышу за спиной знакомый голос и от стыда опускаю голову, сейчас разразится буря.

Глава 10

Непростой консилиум

За час до ареста Евы.

Эйнар даже не удивился. Примерно чего-то подобного он и ждал, но не сразу, а хотя бы через неделю, может, пару дней после её внезапного появления во дворце. Но не в первые минуты.

— Воистину, эта женщина проклята, неприятности её преследуют так же настойчиво, как…

Он не смог подобрать эпитет. Трудно представить большую настойчивость, чем та, с какой Ева умудряется получать на свою прекрасную голову удары безжалостной судьбы.

С другой стороны, показалось, что увезти её — идеальный вариант. Устроить, спрятать от общества и оберегать.

На слове «оберегать» он улыбнулся.

Приятное чувство, словно что-то родное напомнило о себе, как весточка из далёкого дома. Странно, очень странно.

Но размышлять о странностях времени нет. Пришлось быстро пройти к покоям Его Величества, охрана пропустила через первые двери, потом вторые. А у третьих дверей вышла заминка, охраны в три раза больше.

— А что происходит? — не успев «натянуть» на лицо маску суровой непроницаемости, спросил как-то слишком удивлённо, или даже испуганно.

Первая мысль, что царь простился с миром…

Вторая мысль, что в покоях кто-то из родных, потому двойной караул. И сейчас лекарю лучше уйти, потому что пока нет обнадёживающих слов для царской семьи.

— А! Господин лекарь! Здравия желаю, вас ждут. Семья в сборе, не хватает только царевны.

Неожиданный консилиум совершенно не входил в планы на сегодня. Секретарь успел трижды тихо стукнуть в дверь и объявить о визите лекаря.

Бежать поздно.

Вошёл, поклонился, поздоровался и поймал на себе очень пристальный взгляд цесаревича Павла. Такой пристальный, что пришлось сделать уверенный шаг и встать по другую сторону царской кровати.

— Князь, мы ждём слова, дарующие надежду…

Царица Мария Фёдоровна произнесла эту фразу чрезмерно пафосно, сама же и смутилась, осознав, что здесь нет посторонних, все свои и высокопарные выражения не то, что сейчас она сама хочет услышать. Ей и сыну нужна правда.

— Ваше Величество, позволите ли мне говорить о вашем здоровье честно? — Эйнар обратился к царю, сидящему в подушках, тот лишь махнул рукой, дозволяя говорить правду, какой бы прискорбной она ни была.

— Ваше Высочество, надежда есть, но очень слабая. Мы обсудили с Его Величеством вариант ампутации, если вдруг воспаление выйдет из-под контроля, но прогноз хороший, уверяю вас. Мои лекарства уже начали действовать, но нужно как минимум дней десять. Потом посмотрим, возможно, придётся поменять метод лечения.

Внезапно цесаревич ухмыльнулся и позволил себе язвительное замечание:

— Вам в ближайшие дни явно будет не до раны моего отца. С такой-то служанкой.

Царь поднял брови, и очень внимательно посмотрел на сына, а потом и на лекаря, ожидая объяснений.

Лекарю пришлось парировать ответ, максимально спокойно, но как же это невыносимо тяжело, сдерживаться и не сказать лишнего, из-за пошлой выходки цесаревича страдает Ева, а мальчишка ещё и шуточки пошлые изволит отпускать.

— Я наслышан о недоразумении, несчастная девица сейчас же покинет дворец. Она моя подданная, устрою её как должно, не извольте беспокоиться, она не помешает лечению.

— Нет, нет! Постойте, это та самая Лиса, про которую вы упоминали в первый день? — царь не позволил замять тему, наоборот, надавил на самые щепетильные нюансы, отомстил за невыносимую боль, что терпит от лекаря по четыре раза за день.

Впервые в жизни на «спокойном» лице Волкова появился слишком яркий румянец. Он выдал себя, но не отступил.

— Да, она самая. Вам не стоит из-за неё беспокоиться!

— Я рада, что мы вдруг затронули эту тему, сын мой, не знала, как вам сделать выговор, а теперь мы можем обсудить эту выходку, говорят, вы сегодня устроили охоту на лису в саду, это так? Хотя к чему эти намёки, весь двор гудит. Вместо того, чтобы проявить уважение к страданиям отца, вы продолжаете развлекаться? — Мария Фёдоровна внезапно отчитала цесаревича при постороннем.

Но вместо сына ответил Его Величество:

— Мария, родная моя, уж не объявили ли вы траур по мне? А когда молодым резвиться? Я болею, а они молоды, но бога ради, что произошло? Мне скучно сидеть взаперти, как арестанту, а у вас там такие события. Кто эта девица, и какая такая охота?

Царица закатила глаза, цесаревич вдруг тоже покраснел, а лекарь вопросительно поднял брови, ожидая теперь услышать версию Его Высочества, как так получилось, что свита решила охотиться на девицу.

— Это не была охота, мы просто промчались наперегонки круг