Артистка - Владимир Моисеевич Гурвич Страница 41

В какой-то момент я вдруг почувствовала, что этот Ренат буквально тащит меня за шкирку в какую-то новую реальность. И мне стало страшно от того, что я могу встать и вместо того, чтобы уйти, пойти за ним. И что тогда будет со мной? И без того я в последнее время стремительно лишаюсь всего, что накопила за многие годы. А в этом случае я в буквальном смысле останусь ни с чем. В конце концов, я не их тех, кто готов отбросить все, что имеешь, закрыть глаза и броситься с головой, как в бушующее море, в неизвестность. Есть предел любому авантюризму и безрассудству. А я, кажется, и без того, уже его перешла. Или все же нет?

Эти мысли не придавали мне ни бодрости, ни оптимизма, ни веру в счастливое будущее. К тому же мне все больше тревожила Анжела. Вот-вот должны у нее начаться экзамены по ЭГЭ, и я сильно опасалась, что она их может не сдать.

Наверное, некоторые вещи в течение длительного времени я не хотела различать, но сейчас совершенно по непонятной причине они стали бросаться мне в глаза. Я увидела свою дочь в другом свете. И то, что предстало передо мной, мне не понравилось.

Во-первых, я не замечала, чтобы она готовилась к экзаменам. Меня не отпускало впечатление, что они вообще ее не заботят, и она решила все пустить на самотек. Зато у нее, не переставая, трезвонил телефон. По количеству звонков в день Анжела вполне могла претендовать за звание мирового рекордсмена. Обычно, когда это случалось, она уходила в свою комнату и плотно закрывала дверь. И все же иногда мне удавалось услышать фрагменты ее разговоров.

Боже упаси, если кто-то подумал, что я подслушивала; так низко я еще не пала. Но иногда дочь говорила столь громко, что в нашей квартире с отличной акустикой долетали до меня некоторые ее слова.

Судя по интонации Анжелы, ее абонентами являлись мальчики. Точнее, юноши, так как с мальчиками она вряд ли бы стала разговаривать подобным тоном. Такая ее популярность у лиц противоположного пола меня нисколько не удивляла, учитывая ее внешность. Зато вызывало опасение, что подобное общение для нее становится едва ли не главным смыслом жизни.

О своих отношениях с юношами Анжела давно мне ничего не рассказывала. Я даже не знала, сохраняет ли она девственность. Я вовсе не консерватор в половых вопросах, прекрасно понимаю, что норма о том, что выходить замуж следует невинной, давно утратила актуальность. В данном случае меня беспокоило другое, что она превратит свою жизнь в погоню за выгодными браками и легкими отношениями. А это редко кончается добром, на таких девушек и женщин я насмотрелась.

Я испытывала грусть от того, что моя дочь пошла не в меня, а в своего отца. В ее возрасте я была другой. Меня тоже одолевали юноши и молодые люди, так я, как и Анжела была весьма привлекательной особой. И мне тоже хотелось любви и связанных с нею радостей и удовольствий. Но я не позволяла броситься в их омут, наоборот, крепко держала себя в руках. Уж не знаю, почему, но в моей голове твердо укоренилась мысль о том, что должна отдать себя любимому человеку нетронутой. Так и произошло. Правда, Илья этому обстоятельству скорее был удивлен, чем обрадован, он не ожидал, что его молодая жена окажется девственницей. И уж точно не оценил этот мой ему дар; по большому счету ему на него было по барабану.

В тот момент меня это сильно уязвило. Впрочем, чувство это быстро прошло после того, как я погрузилась в волшебный мир секса. И все же, как я теперь понимаю, осадок остался.

Нет, я не собиралась читать Анжеле лекции на просветительские темы; время для таких сокровенных бесед безнадежно утрачено. Но я вдруг подумала о том, что такой урок мог бы преподнести ей театр. Вот только подобных пьес в нашем репертуаре нет.

Расстраивало то, что я ощущала себя плохой матерью. Это чувство для меня было несколько неожиданно; ведь мне до самого последнего времени казалось, что я правильно ее воспитываю. Но факт остается фактом, я не сумела привить дочери четких моральных принципов. А ведь они основа всему.

Я задумалась над вопросом, что будет с Анжелой, после того, как она переселится, пусть даже временно, к отцу? Эта мысль вызывала во мне сильную тревогу. Тем более, я утрачу всякую возможность контролировать и влиять на поведение дочери.

После того, как я уехала от Ильи, то сознательно старалась как можно меньше о нем знать. Иногда до меня доходила какая-то информация, но то были случайные и разрозненные сведения. Мне крайне мало было известно об его личной жизни после меня.

Но сейчас я задумалась о ней. Не потому что она меня сильно интересовала; волновал другой вопрос, в какой обстановке окажется моя дочь после того, как поселится с отцом? Я решила посмотреть, чем меня может на эту тему проинформировать Интернет.

Следует сказать, что я мало пользуюсь Интернетом; как-то он слабо вписывается в мою жизнь. Чаше всего я смотрела в нем старые постановки. Я буквально наслаждалась игрой актеров и актрис той прежней и навсегда ушедшей от нас волны. И невольно задавалась вопросом: почему так сильно померкло актерское мастерство? Они же были такие люди, как и мы, а вот играли совсем иначе, на каком-то другом, не достижимом для нас уровне. И не могла найти вразумительного ответа. Однажды даже подумала, что следует об этом спросить у Якова Мироновича. Но так и не выбрала времени для этого.

Так вот, к некоторому своему удивлению я обнаружила, что Интернет буквально перенасыщен материалами об Илье. Я даже подумала, что если бы их не было, всемирная паутина была бы намного меньше по своим размерам.

Я не стала читать об его ролях, о разборках его актерской игры, а сосредоточила внимание исключительно на личной жизни интересующего меня персонажа. Об этом была написано так много, что с какого-то момента я бросила читать, не одолев и половины материалов.

То, что прочитанное привело меня в определенное замешательство, — это мягко сказано. Я и представить не могла, какая у моего бывшего законного супруга бурная личная жизнь. Я насчитала пять пассий, с которыми у него были длительные отношения, а были еще другие в пересменках. Но их я даже не стала вводить в общую статистику.

Скажу честно, мне