Плохой парень - Юлианна Орлова Страница 37

—Паааап, а ты так рано.

—Удивительным образом ты тоже у нас рано, — прищуривается, делая шаг ко мне. Я тоже шаг, но какой-то оборванный. Натягиваю на лицо дежурную улыбку, пытаясь скрыть волнение. Ох и некрасиво получилось.

—Я за хлебом ходила в ларек, — ляпаю уверенно, а потом сама себя желаю двинуть по лбу.

Какой хлеб в шесть сорок утра? Допустим…

—Да? И где же хлеб?

Идиотка. Просто идиотка.

—Не было, — опускаюсь, чтобы стянуть с себя обувь, а папа над головой хмыкает. Я бегло посматриваю на его начищенные до блеска туфли. Сердце в пятки уходит. Я же сейчас вру, выходит, а он у меня очень не любит это дело.

—Еще бы. Они ж работают с семи, а хлеб привозят в семь тридцать. Так что я готов был удивиться, если бы ты принесла хлеб, — также спокойно продолжает, вот только в голосе отчетливо читаются смешинки с подозрением.

—Так я ж не знала, пап, — встаю и волосы стягиваю в высокий пучок. На отца не смотрю, взглядом в пол падая.

—Я же просил тебя быть готовой к семи, Валь. Ехать же еще, да и вообще.

—Да-да, я помню. Пришел вовремя, значит, опоздал, — чмокаю отца в щеку и сбегаю в ванную комнату под его недовольный протяжный вздох.

—Распоясалась в своей столице, дочь.

—Пап, прости, — выкрикиваю из-за закрытой двери, встречаясь взглядом с девушкой, переполненной светом с яркими красными щеками. Губы словно побывали в кипящем чане, представляют собой два вареника.

Та по мне же все видно, и где была, и что делала. Папа может и понял все, но решил пока не комментировать? А может не понял, но подозревает. Смеюсь от своих же догадок, включая воду. Холодный напор отрезвляет. Я быстро привожу себя в относительный порядок, понимая, что можно уже и не краситься. Зачем?

Если, кажется, я подтверждаю теорию “для здорового цвета лица нужен хороший член”. Боже. Что же я несу, а?

Подкрутив волосы в незамысловатую прическу, довольно поглядываю на свое отражение. Очень свежо же, учитывая, что я почти не спала.

Выхожу из ванной, топаю в комнату, где висит костюм на первый рабочий день. Мне описали все уставные требования, и я купила одежду ровном по ним.

Отец не разувается, так и стоит в коридоре, нетерпеливо бросая взгляды на часы. Он злится, что мы частично опаздываем, но уж с этим я ничего не поделаю.

—Чем вчера занималась?

—Да так, к парам готовилась…

—Да? Я проезжал мимо, у тебя свет даже не горел.

Естественно, он не горел, потому что он горел в соседней квартире, как и мы горели в ней. Вместе с Шолоховым.

—Наверное, уже спала, пап. Устаю так, — беру костюм и ухожу обратно в ванную. Там же так быстро одеваюсь, как никогда еще в своей жизни, наверное. Хотя нет, когда-то в школу я собиралась со скоростью сгорания одной спички. Папа очень хотел сына, но родилась я. Но чего добру пропадать, верно? —Дочь, а быстрее как-то можно? — стучит в дверь, и я подскакиваю, одновременно застегивая юбку-карандаш черного цвета. Собственно, только сейчас мне кажется, что этот костюм немного перебор. Только сейчас…Нет, все прекрасно, правда, строго, но бедра прорисованы так четко, что я не уверена в уместности.

—Бегу!

Когда я открываю дверь, взгляд отца стекленеет. Он сжимает с силой губы в прямую линию, но ни слова не произносит, пропуская меня вперед.

—Дочь…

В сумочку складываю пудру, телефон и папку с планами.

—А?

Оборачиваюсь на отца, а он буквально громом пораженный, когда я еще и туфли на каблуке достаю. Да, с моим ростом только так, иначе же я буду как “шпендик”, а не преподаватель.

—Ты уверена, что хочешь пойти так?

—Ну а что? Я по требованиям оделась, пап, — поправляю пиджак и встаю на каблуки.

Блузка вообще не показывает ничего, словом, я как из института благородных девиц. Даже ноги не голые, все учтено. Но при такой жаре никаких колготок, исключительно чулки. Надевая их, у меня возникали четкие ассоциации, что будет с Юрой, когда он увидит это. А он увидит рано или поздно, когда будет в увольнительном.

—По требованиям — это да, но я прямо потрясен, как тебя такую красивую в логового этих молодняков бросать. С другой стороны, ты под присмотром будешь. И если что, сразу ко мне, будем воспитывать соплежуев ногами.

—Пап, ну чего ты волнуешься? Я еще покажу им, где раки зимуют, если они попробуют что-то эдакое.

Улыбаюсь и выхожу в подъезд одновременно с Юрой, чей взгляд на мне не просто спотыкается, он разлетается в щепки, а вся фигура замирает.

—Шолохов, какого черта ты еще дома? Построение через пятнадцать минут! — рычит отец за спиной, и голос теперь кипит от злости.

—Виноват, товарищ полковник! К построению прибуду вовремя.

—Я проверю!

—Так точно, — взгляд сильно шебушной, хоть в голосе сквозит серьезность.

Мы спускаемся все вместе, но впереди отец, а сзади меня Юра. В очередном пролете пальцы Шолохова проезжаются по моим ягодицам, заставляя сердце биться чаще. Кусая губы, я метаю в него испепеляющий взгляд, встречая мальчишескую улыбку.

Отец везет меня на работу, а Юра едет отдельно в своей Тундре, на одной из трасс обгоняя нас. На что папа хрипло шепчет:

—Хороший паренек, но не нравится мне, что гоняет. Хотя я сам такой был.

—А как Юра вообще учится?

—Лучший в взводе, он еще и заместитель командира взвода у нас. Что-то типа старосты в группе в универе, — тут же поясняет. — Не нарадуюсь. Но ты ему не говори, загордится, да и вообще построже с ним будь, — улыбается, и я улыбаюсь, потому что похвалу слушать приятно, как будто это я имею отношение ко всем достижениям Юры.

Хотя…

Он же из-за меня сюда попал.

ГЛАВА 30

ВАЛЯ

Возле академии море мужчин в форме, и я понимаю, что сейчас все внимание будет настроено только на меня. От волнения потеют ладошки, а папа моментально включается в рабочий процесс. Мало того, что у него даже лицо меняется, так еще и взглял становится чисто полковничьим.

—Дочь, дальше ты у меня Валентина Львовна, а я у тебя Лев Романович. Сама понимаешь, я тебя, грубо говоря, сюда засунул, и об этом будут трындеть из каждого утюга. Военные те еще пиздуны-перекатигорошки, — забывает папа о том,