Дети Арога - igor parhomyuk Страница 15

Мы же со своей стороны дали зеленый свет. Это казалось нам прекрасным вариантом для укрепления положения клана в Англии. У нас даже образовалось ультраправое крыло, лелеющее надежду на образование своего государства. И дочка пэра подвернулась как нельзя кстати. Девочка оказалась с характером, с огоньком — и свадьба состоялась уже через полгода. Поначалу папаша — старый аристократ — от дочки отказался: не одобрял выбор, мол, не пара. Но всё изменилось, когда родился внук. Тогда старый пэр смягчился, а потом и вовсе принял зятя.

Более того, втянул его в политику. Тот оказался не просто способным, а блестящим стратегом. К началу Второй мировой зять уже обошёл тестя по влиянию. А когда вернулся с войны героем — всё, взлетел на политический Олимп. Ракетой.

Не надо и говорить: дед души не чаял во внуке. Всё своё состояние переписал на него.

Внук рос настоящим удом. Воспитывался отцом — походы, дисциплина, оружие. Никакой золотой клетки, никаких изнеженных условий. С юных лет делал карьеру, шёл по шагам отца. Был обручен с девушкой из очень влиятельной семьи.

Клан потирал руки. Никто ещё не подбирался к рычагам власти так близко.Это был шанс, который бывает раз в поколение.

На собрании клана было принято беспрецедентное решение — в походы с отцом и сыном больше не ходить. Всё. Хватит рисков. Хватит прецедентов. Это решение стало знаковым. Тьерри, естественно, возмутился. Сын его поддержал.

Но никто не мог им запретить. Походы они продолжили.

Пока не случилась беда.

Они погибли. Оба. В одном бою. Отец и сын.

Это произошло, как ты, наверное, уже понял, в пятьдесят третьем году.

Жена Тьерри осталась дома. Когда узнала о смерти мужа и сына — отравилась.

Представляешь, какой это был скандал для Британии? Исчез крупный политик, его сын погиб, а жена покончила с собой. На следующий день старый пэр поднял на ноги и полицию, и МИ-6.

А МИ-6, сам понимаешь, зря хлеб не ест.

Через месяц начались аресты. Пресса разразилась заголовками про "секту". МИ-6 добралась до портала — к счастью, он был уже закрыт.

И всего за два года клан перестал существовать.Кто-то бежал.Кого-то посадили.Кого-то выслали.

Верхушке клана пришлось всё взять на себя — и они исчезли. Кто в Бразилию, кто в ЮАР, кто в Сирию. Считай, конец эпохи.

— Эй, ты меня вообще слушаешь? — Алекс помахал у меня рукой перед лицом.

Я моргнул, будто только что вернулся в комнату. Слишком много информации. Я представил картину — гибель двух поколений, женщина, отравившаяся в лондонском особняке, полицейские рейды, газетные заголовки, шепотки в парламенте, исчезающие фамилии…

— Да, слушаю… — выдавил я. — Потрясающе. И жутко.

Алекс кивнул, бросая в огонь сухую ветку.— Вот тогда всё и изменилось. После этого мы перестали быть "привилегированными наблюдателями". Мы стали скрываться. И не вмешиваться. Но, как ты понимаешь… не все согласны были с этим.

— А ведь я только сейчас понял… У нас на Земле тридцать тысяч людей. Сплочённых. Вооружённых. Вы же можете натворить таких дел, — сказал я потрясённо. Вы же убийцы

— Слушай меня, птенчик, — Алекс резко поднялся, даже подпрыгнул на месте. — Мои предки служили у Ришелье и воевали у Бонапарта. Я знаю своих предков на сорок колен назад. А ты? Что ты знаешь о своих?

— Да потому что… — прошипел я со злости, — твои предки свою землю про…! И у меня такое ощущение, что ты гордишься этим. И вообще, ты их защищаешь! Ведь тебя твой клан запер!

Алекс долго молчал. Его взгляд ушёл в темный угол барака. Он не просто задумался — словно заново прожил всё, о чём собирался рассказать.

— Я случай особый, — наконец сказал он тихо. — Как и в каждом обществе, у нас есть люди хорошие и плохие. Есть просто монстры. Мой отец был именно таким.Он не обладал большим умом, но был сильным как медведь. Ростом с тебя — а для нас это большая редкость. Ходили слухи, что моя бабка нагуляла его где-то… Он с этим жил. И всю жизнь пытался доказать, что он стопроцентный уд.

Он не вылезал из спортзалов, жил только походами. Землю он ненавидел. Не считал её домом. Для него это было нечто грязное, чуждое, слабое. Он был настоящим убийцей. И садистом.

Такими же он вырастил моих братьев. Они все были копией отца — грубые, яростные, с культом силы.

И однажды он погиб. Глупо погиб. Вырвавшись из строя, рванул в самую гущу мутов. Просто сорвался с места — без команды, без расчёта.Вместе с ним погибли мои братья.И моя сестра — она пыталась их вытащить.

А я… я видел всё это. Мне тогда было семнадцать. Я был лучником. Стоял в задних рядах.Я просто физически не успел прийти им на помощь. Щиты фаланги сомкнулись, закрывая то место, где они стояли.Наша плуга отошла.А они исчезли. В море мутов.

И из-за них погибли ещё несколько человек.Поэтому их смерть не была почётной.

Конечно, официально на мне это не сказалось. Но ещё долго люди на меня косились.В походах меня не ставили с моими сверстниками. Меня ставили с ветеранами.Наверное, боялись, что я захочу отомстить. Что сломаюсь. Что потеряю контроль.

И мне ещё много лет приходилось доказывать, что на меня можно положиться.

Моя мать… она от меня отказалась.Считала, что в гибели братьев есть и моя вина.Ведь я остался жив. А они — нет.

— С щитом или на щите, — прошептал я, потрясённый.

— Ещё хуже, — усмехнулся Алекс, безрадостно. — У нас в походы ходят женщины и дети с пятнадцати лет. Это у вас может казаться жестоким. У нас — это обычай.

Кстати, моя сестра, погибшая в том походе, была первой женой Стива и у них был сын.

— Неужели… Серж?! — воскликнул я.Мне всё казалось, что Алекс рассказывает сказку. Было почти нереально вдруг понять, что я кого-то из этой сказки знаю.

Алекс помотал головой

Наступила тишина. Треснул сучок в углях. Где-то за стенкой кто-то кашлянул.

Алекс смотрел в огонь, будто снова видел тех, кто погиб. Я сидел, не в силах сказать ни слова. Только теперь начинал понимать, как глубоко уходят корни этой