Первый Артефактор семьи Шторм 2 - Юрий Окунев Страница 12

— Ужин на всех. И достань бутылку шираза.

Всеволод Николаевич положил трубку, на мгновение обернулся на нас, получил доброжелательный оскал от Сухова и «V» от меня, и скрылся за дверью.

Через минуту на стол начали накрывать, выставляя тарелки, бокалы, приборы и графины. Пока только с водой.

— Судя по всему, сегодня нас покормят.

Сказав это, я нахмурился. Мы потратили слишком много времени на дорогу, на ожидание и вежливые расшаркивания. Сейчас мы будем есть и улыбаться друг другу, как гиены, готовые сожрать зазевавшегося за столом. Мы будем жить дальше. А вот Максим…

Инъектор поставили на передвижной разделочный столик, охранники сели за обеденный стол. Я же воспользовался затишьем и сделал звонок. Святослав Георгиевич дал мне свой личный номер телефона после того, как мы вышли из палаты.

— Звоните, Сергей, если что-то понадобиться. Мы сделаем всё, что сможем для вашего друга, — сказал он. — Разве что будьте готовы подождать — я телефоне не ношу с собой, храню в кабинете.

По его старому лицу скользнула улыбка, но его мысли были где-то далеко.

Затем мы ушли, и Сухов в машине рассказал, кому были те лекарства, которые мы перехватили. Оказалось, что в соседней палате лежит пожилая женщина. Серьёзная онкология, куча лекарств, обезболивающих, антикоагулянты. При этом нет данных о пациенте, личные вещи убраны, кроме одежды.

— Кто-то очень высокого положения, но без Дара, — уверенно сказал Андрей. — Силы в теле нет, но видно, что человек ухоженный, дорогая одежда, пусть и вида «пижама-халат». Плюс лечение в этой больнице — ох как недёшево.

Я поморщился от этой фразы. Мне ещё предстоит решить этот вопрос.

— Однако, — продолжай Андрей, — здесь даже смертельные диагнозы имеют повышенный шанс на излечение. Поэтому сюда и стремятся попасть.

В общем, мы каким-то образом пресекли передачу неподходящих — а судя по испуганному лицу Святослава Георгиевича очень неподходящих — лекарств пациентке. В медицине я разбираюсь постольку-поскольку, поэтому точно сказать какой эффект произвело бы лишнее лекарство не скажу.

Скорее всего смерть выглядела бы естественной. Например, кровоизлияние в мозгу или сердце: изношенный организм, онкология. Никто бы не стал разбираться. Либо наоборот, изменения были бы очень заметными, чтобы подставить врача или ту Серафиму, под которую мимикрировала девушка с кольцом.

По дороге к машине я постоянно оглядывался, пытаясь найти Серафиму — настоящую или поддельную, — но не находил. Лишь у выхода мы встретили администратора Герду, которую отчитал Святослав Георгиевич. Она смерила нас недовольным взглядом и продолжила медленно печатать на компьютере.

Сейчас же я слушал гудки в телефоне, понимая, что врач скорее всего пошёл отдыхать. Или бегает по больнице и решает свои врачебные дела.

Сбросив звонок, набрал номер приёмной. Ответила Герда — я узнал её бархатный голос.

— Больница Святослава Светлого, приёмное отделение. Чем могу помочь? — последняя фраза прозвучала её голосом настолько двусмысленно, что на мгновение оторвался от трубки проверить номер — вдруг не туда позвонил?

— Это Сергей Шторм. Хочу узнать состояние своего друга, Максима Подорожникова.

Девушка заклацала по клавишам, проверяя информацию.

— К сожалению, ничего не могу вам сообщить по телефону. Мы охраняем медицинскую тайну. Могу дать контакты лечащего врача, но он сможет ответить только в понедельник.

— До понедельника он скорее всего не дотянет.

Девушка деланно вздохнула:

— Тогда предлагаю вам посетить его лично. Всем требуется поддержка в такой трудный момент.

Она говорила вроде мягко и правильно, но у меня её слова вызывали отторжение. Возможно, из-за чрезмерно бархатного, эротичного голоса. Возможно, из-за того, что я чувствовал полное бессилие в этой ситуации. Тем более мы уехали всего полтора часа назад.

Сколько ему осталось? И почему я так переживаю за чужого, в общем-то, человека?

Потому что он дал мне жизнь. Ценой своей. И если у меня хотя бы есть шанс переродиться ещё раз, то у него — нет. И это грузило меня, несмотря на позолоту вокруг.

— Я могу вам ещё чем-то помочь? — прервала мои размышления Герда.

— Спасибо, нет. Постараюсь приехать, как только смогу.

Она пожелала мне приятного вечера и положила трубку. Я же вернулся к столу и налил полный стакан воды, выпил не отрываясь.

— Как там лекарь? — поинтересовался Черкасов.

— Умирает. — Грустно усмехнулся я. — От такого не лечат. К сожалению.

— А почему эта штука не работает? — кивнул Антон на Инъектор.

— Потому что я слишком хорошо её починил, — недовольно сказал я.

Черкасов тихонько хохотнул:

— А ты всё ему свою батарейку доверить не можешь, — он ткнул Сухова в плечо. — А мальчишка с такими вещами управляется.

Андрей Сухов покачал головой:

— Если он починит мне батарейку так, как эту штуку — то есть, чтобы я не мог ей пользоваться, — то даром мне такой ремонт не нужен.

Я проигнорировал их обоих и достал из кармана шар голубого кальцита. Внутри него медленно ворочались зеленоватые огоньки. «Ветер вбирает в себя энергию жизни» — так это можно было назвать.

Направив внутрь свою силу, я заставил огоньки двигаться быстрее, словно светлячки, убегающие от пролетающего мимо хищника.

Любой артефакт нужно подзаряжать. Он может брать энергию из окружающего мира, может от крови или от Дара. Первый долгий и требует специальной подготовки. Второй — кровавый и обычно очень ограниченный по времени, артефакты могут сгореть от неподходящего «топлива». А вот от Дара пусть и требует времени, всё-таки меньше, чем естественным путём из среды, и безопаснее, чем от крови и других источников энергии.

Вчера он позволил мне победить мастера клинка, с тех пор времени особенно не было заняться. Сейчас же, ожидая бабушку (тьфу, ей двадцать пять на вид — ка-а-а-ак⁈) нужно подготовить всё, что возможно.

Левую руку тут же обожгло горячим, как будто на запястье уронили уголёк.

— Так-так, внучок. Решил всё-таки меня расстроить? — раздалось за спиной, и мы втроём вскочили изо стола, поворачиваясь ко входу. К нам шла Воронова.

Ей всё ещё было лет двадцать пять и лишь красные горящие глаза древнего чудовища выдавали её возраст. Она была одета в тёмно-синие платье, в этот раз без пиджака. На тонких пальцах были кольца, на шее — серебряное колье, в ушах серебряные с рубинами серьги. И лишь брошь в виде чёрного черепа ворона чуть выбивались из общего ансамбля.

— Вы всё ещё чудесно выглядите, бабушка, — слегка поклонился я. — С вечеринки вернулись?

— Если бы, — хмыкнула она.

— В таком виде вас с радостью приняли бы в лучших домах, — продолжил я.

— Меня и так принимали в лучшем из возможных домов. Лучше и выше уже просто нет.

Она подошла к