Неофит - Ярослав Кожедуб Страница 11

Я внезапно понял, что часть образа бескрайней силы идёт не только от того, как этот старец выглядит, но и от моей не особо развитой чувствительности к магии. Учитывая, что от того же Кондратьева я ничего подобного не почувствовал, а он целый хабилитат… вывод тут только один.

— Здравствуйте, магистр, — я с уважением склонил голову.

— Почувствовал, — это был не вопрос, это было утверждение. Голос богатыря был ему под стать — глубокий, рокочущий, словно эхо в горных ущельях. — Машенька, поставь ему в личное дело пометку о хорошей сенсорике.

Девушка, отложившая книгу, взяла протянутые мной документы и, вытащив пустой бланк, начала быстро его заполнять — ручка так и летала по листу, выводя ровные строчки символов.

— Подойди, — приказал старец. — Встань сюда.

Преодолев лёгкую робость, я шагнул вперёд, встав на небольшой — едва метр в диаметре — каменный диск, едва возвышающийся над полом и, кажется, частично вмурованный прямо в него.

— Знаешь, что это?

— Артефакт проверки? — с долей сомнения предположил я. Тот, которым меня проверяли в детстве, выглядел иначе, но мало ли.

— В каком-то роде, но не совсем, — собеседник обошёл меня кругом, то и дело щёлкая пальцами и языком. Каждый щёлчок при этом заставлял меня ёжиться от ощущения прокатывающихся рядом волн силы. Да, на проверку это совершенно не похоже, там столько маны не требуется. — Ты знаешь, чем знаменит ПАМИР? Чем он выделяется даже среди схожих иностранных академий?

— Системой, — с долей неуверенности ответил я. — Вроде бы она есть и в других заведениях, но не такая всеобъемлющая.

— Потому что они лишь жалкие подражатели, — кивнул старец. — Ну и, будем честными, Пётр Четвёртый, создавший её, был гением. А учитывая его силу… силу одного из немногих эмеритов в человеческой истории… ждать следующего совпадения таких качеств в одном и том же человеке можно ещё очень и очень долго. Собственно, имея такой инструмент, грех заморачиваться и использовать обычные артефакты для глубокой проверки.

— Вы…

— Подключаю тебя к общей информационной Системе ПАМИРа, верно. Если подойдёшь под наши требования — так и оставим до начала учебного года, не придётся заморачиваться с повторным подключением. Если не подойдёшь — тут же на месте тебя и отключим, благо, это гораздо проще.

— А…

— А сейчас помолчи чуток, пожалуйста.

Я послушно заткнулся. Когда тебя о чём-то просит такой человек, подсознание автоматически воспринимает это, как приказ. Такой эффект довольно известен в магическом сообществе — по мере развития дара, растёт и чувствительность к магии в целом, и эта новое чувство встраивается в привычное мировосприятие. К примеру, если твоё зрение чётко говорит тебе о том, что человек напротив сильнее и опаснее тебя — ты невольно будешь принимать это во внимание в разговоре с ним. То же самое и с магией, только в несколько раз сильнее. Если твоя сенсорика говорит, что перед тобой стоит человек сильнее тебя в магическом плане — твоя внутренняя обезьяна сжимается в страхе и почтении. Это далеко не абсолютный эффект, он сильно зависит от твоей личной чувствительности, от разницы в рангах, да и банально от силы воли. Действительно волевой человек может пытаться игнорировать эффект даже при самых неудачных раскладах — если он адепт с хорошей чувствительностью и разговаривает с эмеритом, например. Только вот подсознание при этом обмануть не удастся. Поэтому данный эффект в любом случае приходится принимать во внимание. Большинству обычных магов он зачастую портит жизнь… а тем, кто силён — жизнь, наоборот, упрощает.

Собственно, бытует распространённое мнение, что именно из-за этого эффекта во главе государств стоят лишь самые сильные маги, а не всякие слабосилки (простые люди в этом рассуждении и вовсе выносятся за скобки). А ещё — что из-за него же почти все государства в нынешнем мире весьма авторитарны и имеют чёткую вертикаль власти. Немногочисленные демократии и республики обычно трансформировались обратно в империи после первого же достаточно сильного мага, решившего пойти в политику. Или исчезали под натиском соседей.

Немного хаоса во внутреннее устройство империй добавляют разве что кланы или их аналоги, имеющиеся практически везде… но, по факту, они мало на что влияют за пределами своих основных ролей — питомника и источника более сильных, чем в среднем, магов, и политического противовеса на крайний случай. Поодиночке они относительно слабы, но, если глава государства окажется совсем не годным или сумасшедшим, и если все кланы объединятся — то по силе они сравняются и с императорским кланом, и с регулярной армией, которая ему подчинена. Ну а там уж как пойдёт. Может и гражданская война начаться, как в Британском Доминионе сотню лет назад, а могут и полюбовно договориться с соратниками императора за его спиной — как четыреста лет назад непосредственно у нас. Ивана Безумного тогда прирезали почти сразу (объединёнными усилиями десятка магистров и ценой разрушения трети Москвы), а вот дальше уже пошли торги и почти два года безвластия, Смуты и напряжённых переговоров, результатом которых стала смена основной династии на боковую линию, немного вольностей, которыми кланы пользуются до сих пор… и Соборный Договор между высокими сторонами на случай повторения подобной ситуации.

К счастью, последний не пригодился за эти столетия ни разу. Но все новые кланы, приходящие на место старых, исправно к нему присоединялись.

— Готово, — вырвал меня из раздумий голос магистра. — Так, давай-ка глянем, что тут у нас. Хм… неплохо. А тут… ого! Не зря я сегодня решил развеяться и в комиссии посидеть, ой не зря…

С одной стороны, мне крайне хотелось узнать — что же там такое, что сумело вызвать «ого» у целого магистра. С другой… стоило мне моргнуть — перед глазами начинали плясать дрожащие строчки текста, вызывая нехилую тошноту и головокружение. Инстинктивно я опустился на корточки и дотронулся рукой до пола, чтобы мир перестал дёргаться в разные стороны. В этот момент магистр, стоявший всё это время с закрытыми глазами, закончил читать… что бы там ни было. Стоило ему открыть глаза, как он наткнулся взглядом на мою бледную, покрытую испариной физиономию,