Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи Страница 19

«Мы неплохо зарабатывали, но не были обеспечены на всю жизнь, как, казалось, многие люди вокруг нас, – говорит Бауэрмайстер. – Одним из них был мой знакомый по колледжу, гитарист из White Zombie. В какой-то момент он позвонил мне и сказал, что у него два дома. А я такой: «Так, стоп!» Пачка модных визиток, которую они накопили за эти годы, стали казаться билетами в более прибыльное будущее. «В группе царила напряженность, и, возможно, это был способ спасти положение. В какой-то степени – не знаю, можно ли назвать это жадностью – я понимал, что [подписание контракта с крупным лейблом] было альтернативой».

«Мы решили: "Или распадемся, или запишем еще один альбом", – говорит Шварценбах. – Возможно, нам стоит просто записать альбом и заключить выгодную сделку. Мы хотели получить очень хорошие деньги и полный контроль. Мы хотели, чтобы сумма была такой, чтобы можно было сказать: "А почему бы и нет? Почему бы и нет?"»

С некоторым трепетом они связались со своим другом Дэйвом Хокинсом, барабанщиком группы Engine 88, который также работал с Эллиотом Каном и Джеффом Зальцманом из Cahn-Man Management, фирмы, представлявшей Green Day. «Все они были очень умными парнями. Они просто не хотели иметь дело с крупным бизнесом, вот лучший способ описать это», – вспоминает Кан.

«Думаю, в некотором смысле это стало своего рода развлечением. Типа: "Давайте просто посмотрим, что мы получим, что бы нам предложили, если бы мы это сделали", – говорит Шварценбах. – Мы проконсультировались с Джеффом Зальцманом, который был менеджером Green Day, и спросили: "Не могли бы вы рассказать, в чем наша выгода?" И он ответил: "Я вам так скажу: я сделаю вам десять предложений на следующей неделе, если вы даете добро, но будьте готовы к тому, что тогда это произойдет"».

Все заняло чуть больше недели, но интерес к Jawbreaker был таким же сильным, как и предсказывал Зальцман. Вскоре у них были назначены встречи с MCA, Warner Bros., American и Capitol. «Они были именно такими, как и следовало ожидать – людьми, которые никогда раньше не слышали о вас, а говорят, что они ваши самые большие фанаты. Были и хвастуны, и очень искренние люди», – вспоминает Шварценбах.

«Ходить на эти встречи было просто баловством, – говорит Пфалер. – Мы думали, что получим бесплатную поездку в Лос-Анджелес, поедем туда и поприкалываемся, и это будет забавно. И если кто-то сделает нам предложение, от которого мы не сможем отказаться, может быть, мы сделаем это, а может быть, и нет. Но нам не обязательно было забивать этим голову. Это было глупо».

«Думаю, мы понимали, что можем в любой момент отказаться от переговоров, – говорит Шварценбах. – Мы просто наслаждались их предложением. Мы были не очень приветливы. Мы определенно были группой-загадкой и имели весьма предвзятое отношение к Голливуду, приехав из Лос-Анджелеса и увидев глэм-метал, "плати, чтобы играть" и все дерьмо, творившееся там. Мы не ждали сказки». Бауэрмайстер добавляет: «Я вел себя как придурок по отношению ко всем представителям индустрии, с которыми мы сталкивались».

Если группа надеялась собрать коллекцию анекдотов о невежественных служащих лейбла, которыми они могли бы развлекать друзей дома, то они ее получили. Пфалер и Шварценбах вспоминают, как в Бель-Эре их водил по модному загородному клубу невоспитанный представитель лейбла, при каждом удобном случае ругавший и унижавший своего ассистента. «Там был еще один парень в костюме-тройке и ковбойских сапогах, – вспоминает Бауэрмайстер. – Он весьма демонстративно положил ноги в ковбойских сапогах на стол и сказал: "Я гребаный маньяк и ненавижу проигрывать!"» Они также побывали на частной экскурсии по Universal Studios и пообедали на крыльце бутафорского дома на площадке аттракциона «Челюсти», наблюдая, как каждые десять минут механическая акула терроризирует очередную лодку, полную туристов.

Ребята, как и хотели, насобирали забавных историй, но в действительности их интересовало только окончательное предложение. «Это было непросто. Типа: "Что ж, все важничают, давайте посмотрим, как далеко сможем зайти мы", – говорит Шварценбах. – Адам – настоящий торгаш. Я не знаю, как это делается, но он без колебаний говорил: "Вы – корпорация. А я хочу попросить у вас луну с неба"».

«Я прочитал книгу Пассмана "Все о музыкальном бизнесе"[37]. Я изучил ее от корки до корки и сделал заметки, чтобы понять, как лучше всего поступить в такой ситуации, – говорит Пфалер. – Я пришел к выводу, что чем больше денег вы заставляете их вкладывать в вас, тем больше вероятность того, что они будут бороться за получение дохода от этих вложений».

Одно из самых выгодных предложений поступило от Марка Кейтса из DGC/Geffen, который с нетерпением ждал возможности поработать с Jawbreaker со времен их тура с Nirvana. Как только ему позвонил Зальцман, он был готов наброситься на него с чековой книжкой компании. «Не знаю, можно ли сказать, что в тот же вечер я был в самолете, но я прилетел первым же рейсом, как только смог», – говорит Кейтс. Вскоре они уже ужинали в кафе Zuni в Сан-Франциско, где Кейтс пытался уговорить их перейти на свой преуспевающий лейбл. «Я был уверен в своей компании – очень сильной и значимой в этой сфере».

И действительно, Jawbreaker были впечатлены послужным списком Кейтса. «Марк вел дела Hole и работал с Nirvana, XTC, Sonic Youth – все это хорошие группы. Казалось, что нам повезет стать частью этой семьи, – говорит Шварценбах. – Мы знали, что его интерес был искренним. Он пришел посмотреть на нашу группу и очень заинтересовался. И все это время он был безупречен».

Кейтс так стремился заключить сделку, что из-за группы у него чуть не случился приступ паники. «Это было в тот день, когда мы привезли их в Лос-Анджелес на встречу, и я не смог с ними связаться, – вспоминает Кейтс. – Это было еще до появления мобильных телефонов, и я невероятно занервничал. Типа: "О, черт, этих парней похитили или что-то в этом роде". Их не оказалось в отеле. Я предположил, что их угощает другой лейбл, который пытается уговорить их подписать контракт на месте. Ничего подобного не произошло. Они ходили в кино, а потом увидели на улице Эндрю Дайса Клэя[38] и были совершенно потрясены».

Несмотря на все споры, которые долгое время велись вокруг статуса Jawbreaker, их решение наконец перейти на крупный лейбл пришло довольно просто. Пфалер вспоминает, как они гуляли со Шварценбахом по Валенсии, улице, кардинально изменившейся за годы, прошедшие с тех пор,