Альманах «СовременникЪ» №3(23) 2021 г. - Альманах Российский колокол Страница 34

– Чаще мочите руки в воде, – посоветовал Николай, – не будут мерзнуть.

И действительно, после наружного холода в воде руки отогревались. Рыбы в сетях было много, мне стало жарко, руки не мерзли. Стоя перед майной на коленях, мы, как заведенные механизмы, вынимали из сети рыбу и бросали на лед. Несколько раз приходилось выпутывать кастрюков. Ячея сети была не по ним, и они сильно запутали сеть.

Заканчивали проверку сетей при свете фар, Николай острым охотничьим ножом распорол попавших налимов, вырезал печень, а их оттолкнул в сторону ногой со словами:

– Пускай полакомятся песцы, а то грызут лед с примерзшей икрой.

Я вспомнил песца, бежавшего перед машиной, за которым гнался Володя. Он, видимо, вышел на лед полакомиться рыбьей икрой, примерзшей около лунок.

Сложив рыбу в мешки и погрузив в машину, мы поехали варить уху.

От ухи из осетрины по дому разносился приятный знакомый запах и возбуждал аппетит. У плиты орудовал Николай, он знал все тонкости приготовления этого, казалось бы, простого блюда. Когда на столе оказалась большая кастрюля наваристой ароматной ухи, Сергей уже успел мелко нарезать репчатый лук и приготовить строганину из сига. Он потер руки, на его лице промелькнула улыбка от предчувствия хорошего застолья. Николай налил в кружки спирт и произнес:

– С полем, друзья, как говорят охотники.

– Пусть такая рыбалка будет всегда, – поддержал его Сергей.

После мороза в теплом помещении было уютно и приятно сидеть среди друзей. Проголодавшись, мы без остановки работали ложками и обменивались короткими репликами. Постепенно разговор зашел о богатстве здешних мест. Володя спросил:

– Сколько лет, интересно, Носовой?

– Это одному богу известно, – ответил Николай. – По преданию, ее основали поморы несколько веков тому назад. Они все участки суши, выдвинутые в море, называли носами. Вот и наш мыс назвали носом, постепенно название перешло на деревню. Их привлекали в эти края обилие пушного зверя и торговля с местным населением.

– Значит, ты – потомок поморов? – спросил я.

– Возможно, – неуверенно ответил он, – во всяком случае, мой дед и отец родились здесь.

– По твоим словам выходит, что Носовая старше Туруханска?

– Получается, что так. Отец рассказывал про старые времена, когда основным занятием мужского населения был промысел соболя, белки и песца. Добывали пушнины много, у каждого охотника в тайге было свое зимовье, иногда не одно, уходили на промысел надолго, на весь сезон.

– Такая жизнь не каждому понравится – жить полгода без семьи.

– Другой жизни в те времена мужчины не представляли. К семьям периодически выходили из леса, привозили оленину, мылись в бане, общались с семьей и вновь уходили в тайгу. Весной на пароходах приходили купцы из Красноярска, вели обмен муки, соли, сахара и других продуктов на пушнину. Каждый старался запастись продуктами и всем необходимым до будущей весны. Начинался длинный праздник.

Этот разговор навеял Николаю воспоминания, и он неожиданно спросил:

– Знаете, чего бы я сейчас хотел?

– Поведай – узна́ем, – сказал Володя.

– Мне хотелось бы оказаться в детстве, здесь, в своем доме.

– А выпить ты еще не хочешь? – с подначкой спросил Сергей.

– Нет, не хочу, – ответил он и продолжил: – До войны детство было радостным и счастливым. Мы, ребятня, с нетерпением ждали прихода весны. Вода в Енисее поднималась более чем на десять метров, заливала все низкие места. Прилетали долгожданные гуси и утки, тысячи различных пород куликов, их можно было встретить в любой луже. Каких только пород тут не было! Кулички-турухтаны окрашены во все цвета радуги. Я охотился на куличков из лука со стрелами.

Взрослые отправлялись на охоту за гусями. Южнее деревни протекает река Носовая. С подъемом воды в Енисее ее течение устремляется вспять, заливает многочисленные озера и болота, вместе с водой заходит множество рыбы на икромет. Охотники без усилий на лодках, подгоняемых течением, доплывали до тундры. Когда вода начинала спадать, они вновь по течению спускались по реке, привозили гусей и разной рыбы. После длительного отсутствия в селе мужчины шли в бани попариться, а для женщин начиналась трудная, но приятная работа. Они теребили гусей, солили и вялили рыбу.

– Вот бы так поохотиться, – мечтательно произнес Володя.

– Кто вам мешает? Возьмите весной отпуск и приезжайте, – сказал Сергей. – Только заезжать надо по льду, до ледохода.

– Очень заманчиво, надо подумать.

– Как жилось в войну? – спросил я Николая.

– Мне было четырнадцать лет. В этом возрасте все ребята уже прекрасно плавали на ветках и ставили сети на заливных местах и в озерах. (Ветками называются маленькие лодки, выдолбленные из ствола дерева.) На Енисей нам выплывать запрещалось. Мы и сами понимали, что против течения нам не выплыть. Женщины и старики объединились в артель и ловили рыбу для фронта. Хлеба практически не было, жили на рыбе и ягодах. Собирать ягоды входило в обязанности детей, матери были заняты в артели. Бруснику и клюкву хранили в бочках, заливая водой.

– Гнус не заедал?

– Не помню, чтобы мы боялись гнуса. Отпугивающих средств не было, девочки повязывались платками, ребята носили куртки с капюшонами. Наверное, был иммунитет от комаров и гнуса.

В жарко натопленном помещении меня разморило и потянуло ко сну. Я оделся и вышел на крыльцо охладиться.

Небо было усыпано звездами, ярко блестевшими на фоне темно-голубого неба, полная луна заливала нежно-желтым светом белоснежную равнину Енисея. Мороз крепчал, время от времени слышались глухие разрывы от трескавшегося льда. Узкая полоска неба на северной стороне, в районе Дудинки, озарялась мягким ровным светом. Внезапно из-за горизонта загорелись и прорвались вверх зеленовато-желтые стрелы могучих «прожекторов». Они становились все ярче и ярче, то разрастались, то судорожно сжимались, вспыхивали и гасли. Наконец вся северная сторона неба захватывалась холодным пожаром. Стало светлее, отчетливее просматривались очертания противоположного берега реки.

Торжественное безмолвие полярной ночи нарушил звон колокольчиков, приближавшийся с юга. По Енисею поднималось облако снежной пыли от копыт многих оленей. Табун сопровождало несколько нарт, в которые было запряжено по два оленя. Они неслись словно птицы, едва касаясь копытами снега, их ноги мелькали, как спицы в колесе, сливаясь в одну плоскость. На звон колокольчиков на крыльцо выскочили мои друзья. Заметив людей у дома, ездоки хореями – длинными палками – направили оленей к берегу и остановились против нас. Животные тяжело дышали, из ноздрей струился пар, шерсть серебрилась инеем. С нарт поднялись люди, похожие на копны сена. Они были одеты в сакуи – национальную