Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 2 - Альманах Российский колокол Страница 27

– Ну ладно, – сказал тот, – вот тебе перо, напиши свое имя. «Werner», – непослушными буквами вывел Иоганнес.

– Ну, вот тебе пропуск и деньги. Через месяц уходит корабль, ты должен быть в Любеке через месяц.

Иоганнес вышел на улицу и долго разглядывал в своих заскорузлых ладонях новенькие крейцеры. Как так могло быть? Он с малых лет работает как вол, дожил до сорока лет и никогда не держал в руках столько денег. А тут сразу… и земли сколько хочешь, и две коровы! Эта Катрин – действительно очень умная и добрая императрица. Он, Иоганнес, умеет работать, у них там, в Русланд, будет новый, крепкий дом, много еды, и его Марта станет не такой тощей, как доска, а круглой, как фрау Геншер, а Анхен они выдадут замуж за хорошего, трудолюбивого человека, не такого, как сын этого бездельника кузена Франца. Семья Анхен будет жить рядом, а потом у Иоганнеса родятся внуки, много внуков…

На полученные крейцеры удалось купить всем теплую одежду и теплые одеяла – там, в Русланд, бывает холодно, – а те деньги, что остались, Марта зашила в укромное место. У Анхен припухли и покраснели глаза, зато младшие прыгали и кричали: «Мы едем в Русланд, мы едем в Русланд!» Соседи недоверчиво качали головами, и только молодой Руперт, что жил на другом конце улицы, расхрабрился и сказал, что тоже поедет в Русланд. Иоганнес обрадовался. Руперт недавно женился, у него жена молодая и здоровая, не то что у кузена Франца, и сам Руперт умеет работать, да и двумя семьями не так страшно ехать в незнакомую страну.

Дом и лошадь Берту оставляли кузену Францу. У Иоганнеса дом получше, вот только черепицу нужно перебрать и дверь починить, а то зимой дует из двери, и приходится завешивать ее одеялом.

– Если не вернемся, живи в нашем доме, только корми Берту хорошо, она уже немолодая, но еще сильная, а то ты свою лошадь кормил плохо, и она у тебя подохла.

Ехали в Любек на двух телегах – кузен Франц вернется домой с лошадьми и телегами. В Любеке Марта совсем оробела. Большой шумный город, у пристани стоят высоченные корабли, на них переброшены узкие мостки, и по этим мосткам непрерывным потоком, как муравьи, идут и идут грузчики с мешками на спинах. Среди них есть совсем черные, с вывороченными губами, как черти, прости меня, Господи. Есть узкоглазые, они непрерывно что-то жуют. На пристань с грохотом въезжают груженые телеги, от одной Марта едва увернулась, слава тебе, Господи. А рядом с пристанью – пивные, и там распутные девки в обнимку с матросами, глаза бы мои не видели такое, тьфу ты, прости меня, Господи. Анхен, что ты уставилась? Отвернись, пошли прочь отсюда! И много людей на пристани с узлами и мешками: из Гессена, из Померании, из Саксонии и даже из Баварии. Они тоже едут в Русланд и дожидаются погрузки. А потом началась погрузка, и по узким сходням нужно идти вверх, вверх, на страшную высоту. Марта посмотрела вниз, и закружилась голова, подогнулись и отказали ноги. Хорошо, что Иоганнес подхватил, не дал упасть, как только сердце не оборвалось?

Но самое страшное началось, когда корабль отвалил от пристани и вышел в море. Холодный северо-восточный ветер вдруг задул, засвистел в снастях, грязно-серое небо опустилось до самой мачты, а седые волны с неопрятными седыми космами гулко ударяли прямо в левую скулу корабля, отчего он весь содрогался, кренился вправо, а потом одним махом вздымался и снова проваливался в сизую пропасть, и сердце Марты тоже замирало и тоже ухало в пропасть. Двое суток переселенцы, бледно-зеленые от тусклого света и страданий, мучились на нижней палубе, а Марта молилась своему доброму Богу, чтоб он пощадил хотя бы их детей. Как хорошо было бы сейчас дома, и ничего, что дует из-под двери, можно завесить одеялом…

Марта забылась тревожным сном только к концу второй ночи, когда качка стала стихать. Проснулась она от тишины. Их корабль стоял неподвижно в густой серой мгле. Весь мир исчез, сузился до маленького пятнышка. Сверху, с бессильно обвисших парусов, капали крупные капли, тревожным красным пятном где-то наверху светился фонарь на мачте, и «бом-бом-бом» – непрерывно звонил корабельный колокол. Тоскливые колокольные звуки гасли в пелене тумана, и было непонятно, где они, куда делось море и когда все это кончится. Платок и юбка быстро набухли холодной сыростью, и Марта поспешила вниз. Время остановилось, переселенцы бесцельно, натыкаясь друг на друга, бродили среди узлов и мешков, ждали, ждали…

Светло-серая мгла сменилась темно-серой, а колокол продолжал бить: бом-бом-бом… А может быть, уже нет ни моря, ни неба, ни земли, и они уже никогда не увидят ни Русланд, ни родного дома, и это Бог наказывает их всех за упрямство Иоганнеса. Ну почему он не послушался соседей и даже пастора? Тот, очень приличный и умный, хотя и молодой, говорил, что нужно жить на земле предков. В голове Марты смешались дни и ночи, она засыпала, ей снились ужасные сны. Чернокожие грузчики и непотребные девки в жутком хороводе кружились вокруг нее, затягивая, увлекая Анхен и младших, ноги приросли к полу, туман спеленал руки, она звала Ганса, а вместо крика вырывалось «бом-бом-бом»… Марта просыпалась и долго не могла понять, где она. Потом доставала лепешки, взятые из дому, они уже кончались, и что тогда будет с ними?

Марта не понимала, сколько прошло дней и ночей, когда впереди, на горизонте, показался берег земли с названием Русланд. Он был белым над темно-зеленой массой моря.

Так далекие предки Герки, тонкошеего призывника из Караганды, обрели свою новую родину. Они уже не вернутся и никогда не увидят земли своих предков. Выходцы из разных германских земель, они создадут новую этническую группу – поволжские немцы-колонисты. Пройдя через лишения и страдания, они поселятся на берегах великой русской реки, снова пройдут через лишения и страдания и превратят дикие и пустынные степи в житницу России, создадут свою культуру, отличную от культуры своих предков, и будут говорить на диалекте, отличном от языка своей прародины. Они разделят судьбу своей новой родины, с ее бунтами, бессмысленными и беспощадными, с ее войнами и революциями. Пройдет полтора века, и они пройдут через страшный голод, организованный комиссарами этой страны, голод, подобного которому не знает современная история цивилизованных стран. Они