Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов Страница 7

Здесь мы подходим к еще одному важному аспекту пребывания в экзистенциальном «я»: смирению как принятию ограниченности нашей способности влиять на мир и на других людей. Более того, мы не можем непосредственно наблюдать чью-либо внутреннюю жизнь. Поэтому наблюдающее «я» концентрируется на своих, а не на чужих чувствах, мыслях и делах. Хочешь «прояснения отношений» – для начала ясно обозначь свою позицию, а не требуй ясности от другого. Или прежде всего разберись с тем, какое оно, твое собственное отношение.

Экзистенциальный сдвиг, обнаружение в себе не только эмоциональной и рациональной, но и наблюдающей части, делает возможными перемены, но для этого нужно сначала добраться до собственной «точки сборки».

Ощутить, что привычные наши способы мыслить и чувствовать – это еще не мы. Осознать, что бесконечная шарманка «ты никто, ты никто, ты никто» – это просто мелодия, которая прокручивается безо всякой связи с реальностью. Например, человек, в чьей голове непрерывно играет обесценивающая песенка «если ты с первого раза не смог разобраться с проблемой, ты – ничтожество, а если смог, то это слишком легкая проблема, с которой справился бы и идиот», учится просто наблюдать за этой беспрерывной навязчивой песней, вместо того чтобы бороться с ней с помощью разума или эмоционально присоединяться к ней. Просто наблюдает, как от ситуации к ситуации эта мелодия звучит одинаково, и в какой-то момент понимает, что она никогда не оставит ему ни малейшего шанса что-либо изменить. Наблюдает – и привычный механизм шарманки начинает давать сбой, потому что внутренний шарманщик очень не любит настойчивых наблюдателей.

Моя любимая иллюстрация процесса осознанного наблюдения – момент из фильма «Игры разума» с Расселом Кроу (если не смотрели – дальше спойлер). Главный герой – гениальный математик, страдающий шизофренией, и у него имеются «невидимые друзья» – агент спецслужб, а также однокурсник и его племянница. При этом математик не понимает, что они – лишь галлюцинация. Но в какой-то момент наступает прозрение: главный герой вдруг осознаёт, что за многие годы девочка, племянница соседа, ни на дюйм не выросла, совершенно не изменилась, она всегда маленькая, одного возраста. Как дети Симпсонов за тридцать лет, что идет мультсериал. Галлюцинации не исчезли, но у героя появилось критическое отношение к ним, и это позволило ему лучше взаимодействовать с миром реальным.

Критическое отношение, кстати, необязательно значит, что нужно сразу же ставить под сомнение все, что говорит, например, внутренний критик. Это часто провоцирует защиту, внутренний критик может начать звучать еще громче, чем раньше – и неслучайно. Дело в том, что недоброжелательные «голоса» появляются у нас не просто так, это результат адаптации психики к каким-то сложным жизненным условиям, пережитым в прошлом (насилие, эмоциональная холодность близких, смерть кого-то очень важного и т. д.). Защита тем сильнее и яростнее, чем глубже эмоциональная катастрофа в прошлом, и она требует быть увиденной, услышанной и принятой, а не раскритикованной в пух и прах. Поэтому «критическое отношение» – это в первую очередь просто отношение к собственному восприятию мира, других людей и себя не как к отображению объективной реальности, а как к кривому стеклу собственного опыта, через которое мы смотрим на мир.

Наблюдать за собой бывает не менее интересно, чем подглядывать за соседями. Но важно помнить, что тщательное наблюдение приводит к открытиям, а открытия – к новым чувствам и знаниям, превращающимся в опыт. Невозможно все время быть над схваткой, всему свое время, есть время и для чувств, и для рассуждений. Просто когда чувствуете, что вас явно несет не туда, хорошо иметь частичку себя, к которой можно обратиться: «Эй, давай вставай! Помощь нужна! Понаблюдай, пожалуйста, что я такое творю и как участвую в происходящем. Ты ведь высоко сидишь, далеко глядишь…»

Есть несколько простых вопросов, которые способны активизировать наблюдающее «я»:

1. Как устроен мир в моем представлении? Из каких аксиом об устройстве мира и других людей я исхожу, когда очень эмоционально реагирую на что-то? Как эти аксиомы появились у меня? Например, идея «в моей семье человек человеку волк», сложившаяся из-за крайне жестокой атмосферы в родной семье, переносится на весь мир.

2. Какие свои представления и предположения о людях и о мире я не проверяю? Или если проверяю, то как? Как я интерпретирую информацию, полученную в результате этих проверок? Например, «если я опираюсь на тезис "человек человеку волк", то никому не доверяю, ну а если вдруг человек заслужил мое доверие, то объясню это тем, что ему не подвернулась хорошая возможность меня обмануть. Была бы возможность – обманул бы. Конечно, это экстремальный пример, но как-то так работает неосознаваемый механизм адаптации.

3. Какие у меня есть аксиомы насчет меня самого? Как я их приобрел?

Каким образом мы можем отличить истинные ответы на все предыдущие вопросы из списка от надуманных, то есть тех, которые мы изобрели, чтобы иметь хоть какое-то объяснение? По телесному отклику. Когда мы попадаем в цель в своих ответах, следует немедленная телесно-эмоциональная реакция (она может быть разной силы, от слабой до ярко выраженной): мурашки по телу, расслабление или, наоборот, сильное напряжение, выдох, волнение или трепет в груди. На рациональные построения (надуманные вопросы), оторванные от субъективной правды, такой реакции нет. Люди так и говорят: «Нет, ничего не происходит».

Осознанно наблюдать – это значит иметь отношение к тому, что со мной происходит и как я реагирую на мир, а не только реагировать на стимулы внешней среды. Мы на шаг отходим от потока суеты и разглядываем этот поток – можно сказать, выхватываем из тьмы бессознательного что-то очень важное, «подсвечиваем» свой внутренний мир фонариком. Одна из главных задач этой книги – помочь укрепить ваше наблюдающее «я» и высветить для него какие-то аспекты жизненного пути, которые оставались без внимания.

Само по себе «пробуждение» метафорически описано еще в Библии, когда речь идет об Эдемском саде. Сорвав плоды с древа познания, Адам и Ева обрели самосознание («и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги»[2]), и это закончилось изгнанием из первичного рая, мира, где не было забот и тревог. Так и рождение человека само по себе изгнание из рая материнской утробы, из тепла в холод, где в легкие врывается неизвестный доселе воздух, где ты одинок, где больше не слышно глухого биения материнского сердца.

Моменты нашего озарения часто похожи на многократное изгнание из рая, потому что именно тогда мы и начинаем осознавать экзистенциальные вызовы жизни, и от этого может стать так тяжело и некомфортно, что, кажется, легче снова «уснуть». Опять окунуться в суету, бесконечно себя загружать все новыми и новыми занятиями, лишь бы не оставаться один на один с собой и своими тяжелыми переживаниями о том, во что твоя жизнь превращается. Иногда бывает так: обращается к психологу человек с проблемами, связанными с тревожностью, а по мере работы, когда тревожность снижается, обнаруживается, что тревога «защищала» его от тяжелых депрессивных переживаний. «Я перестал сильно тревожиться – и начал плакать», – сказал мне как-то клиент.

Тревога была защитой от депрессии, а депрессия – реакцией на то, что человек в своей жизни оторван от того, что его питает и поддерживает. И только осознав подавленные переживания горя и тоски, часто лежащие в основе депрессивных состояний, он может начать поиск того, что его поддерживает и дает силы жить дальше.

«Точка сборки» личности

В моем позднем детстве и в отрочестве был один вопрос, за незнание ответа на который можно было получить в ухо. Вопрос фундаментальный, экзистенциальный. Его задавали уличные философы в кепках, спортивных штанах и длинноносых ботинках, которые представляли философскую школу под названием «гопники». «Ты кто по жизни?» – спрашивал меня кто-нибудь из них, проникновенно глядя в глаза, а остальные, полные жажды узнать ответ, обступали со всех сторон. «Кто я по жизни… Кто я…» – я задумывался и, признаюсь, до сих пор