От Рабле до Уэльбека - Оксана Владимировна Тимашева Страница 86

даже в самом начале своих поисков путей к совершенству, она не испытала и тени чувства, которое хотя бы отдаленно напоминало любовь, и что она всегда обращалась к господу только для того, чтобы призвать его в свидетели своих «необыкновенных достоинств». Люди тщеславны и честолюбивы, не давая себе труда размышлять о ближнем, они совершают много непоправимых ошибок. Особенно в последнее время, когда они начали заменять религиозное чувство эстетическим переживанием.

В романе «Агнец» двадцатидвухлетний юноша, едущий из Бордо в Париж, чтобы поступить в семинарию, вмешивается в судьбу мужчины, имеющего дурную репутацию, «чтобы наставить его на путь истинный». Ему этому это не удается, и, более того, своими наставлениями он доводит его поведение до абсурдного, из-за чего в итоге пропадает сам. Читателю только остается догадываться, произошло ли в данном случае убийство или самоубийство? Мориак пытается разобраться в ситуации, обозначаемой им словами учителей своего героя как «искушение другими». Юноша чувствует себя ответственным за судьбу встреченных им людей. Однако, как юноша «чистый», он обречен на неуспех, он агнец, которого судьба приносит на заклание, при этом, в сущности, не меняется дальнейший ход событий.

В повести «Галигай», 1952, молодые люди, Николя Плассак и его друг Жиль, чувствуют себя настолько взаимно преданными и настолько близкими Богу, что им трудно помыслить об отношениях с женщинами. Однако пути их складываются по-разному. Жиль счастливо влюбляется и готов к браку. По-другому развивается интеллектуальная сенсорика Николя. Делая первые шаги на пути плотской любви, он сначала подсознательно, а затем все более осознанно отталкивается от присутствия женщины в его повседневности. Его смущает не пробудившееся в нем вожделение, оно минимально, и потому бессмысленной кажется рутина сближения с существом противоположного пола. Он не может сказать, что ему нужна женщина непременно богатая и родовитая, но и ожидающая его честная и бедная женщина тоже ему не нужна.

Роман Мориака «Тереза Дескейру», в сущности, обширный монолог преступницы, хотя писатель присоединяет к нему свой голос, иногда настолько близко, что порой их невозможно отделить. Мориаковская героиня начисто лишена всякого самолюбования и надеется искренностью признания заслужить у себя самой право начать новую жизнь. В эпиграфе роман звучат слова Бодлера: «Боже, сжалься над безумцами, над заблудшими! Заклеймит ли их словом “чудовища” тот, кто знает, почему они существуют, как они стали такими и что было нужно, чтобы спасти их от безумия». Возможно поэтому Тереза мысленно пробегает всю прожитую жизнь, останавливаясь не столько на ее внешних фактах, сколь на истории своей души. У ортодоксальных католиков возникло даже против него обвинение в скрытом фрейдизме, в оправдании злостных преступлений, в небрежении христианскими ценностями. Но тем и притягательно мышление страстотерпца Франсуа Мориака, что он разрушает готовые шаблоны, предъявляющих ему претензии косных пуристов. Литературные приемы писателя формировались под воздействием лучших классиков XIX столетия. Мориак, по его собственному выражению, хотел соединить французскую риторику и русскую сложность. Может, поэтому его романы так глубоки и афористичны.

Католицизм, изображенный в романе Ивлина Во «Возвращение в Брайсхед» — это религия бесконечных страданий и бессмысленных жертв, а вовсе не умиротворения и благодати, как ее чаще представляют. Фанатическая религиозность леди Марчмейн не принесла счастья ни ей самой, ни ее близким. Дрожащий огонек лампады, горящий в жестокие военные годы в часовне Брайсхеда, символизирует для рассказчика в романе и, наверное, для автора также незыблемость этических и эстетических ценностей прошлого, подчинение условностям, соблюдение неписаного кодекса поведения, традиционные ритуалы аристократического стиля жизни. По выходе книги даже среди критиков-католиков мнения разошлись. Одни видели в книге прославление религии, другие двусмысленную интерпретацию религиозной темы. Правы были и те, кто увидел в «Возвращении в Брайсхед» «некролог обреченному высшему свету Англии».

Леди Марчмейн, принадлежащая к земельной католической аристократии, хранительница очага и ревнительница чести дома, ни за что не хочет признать то, что она проиграла битву за сына, воспитав его без истинной любви, во лжи и лицемерии. Ее интересовала только форма, способная увлечь неофитов. Искренне убежденная в том, что творит добро и жертвует собой, маркиза порождает зло и уничтожает естественность и незнакомую ей красоту. Впрочем, приятие веры в конце романа атеистом Рейдером — это в известной степени ее заслуга, хотя значительно большую роль в его решении сыграло вынужденное наблюдение за жизнью столь плохо кончившего сына леди Марчмейн.

Однажды в 1939 г. Сартр в «Нувель ревю франсэз» написал статью о том, что ему не нравится, когда писатель вмешивается в судьбы своих персонажей: он не дает им необходимой для самоопределения свободы в пространстве романа. Критика справедлива, известная заданность свойственна многим из перечисленных произведений. Но у этих авторов важнее литературной техники, искусно продемонстрированной в романах, становится их возможный духовный резонанс. То, что может быть слабостью у одного писателя оборачивается духовной силой у другого. Вслед за Паскалем, в преданности которому Франсуа Мориак изъяснялся во многих статьях и сочинениях, он утверждает, что вера тогда только является истинной, когда она выстрадана жизнью, пережита и только впоследствии интеллектуально осмыслена.

С этой точки зрения его романы — это своего рода опыты, которые до предела развивают реальные жизненные ситуации, при этом совершается некий драматический поворот событий, который и определяет их философско-символическое значение. Чаще всего, это возрождение героев после духовной смерти, снисхождение на них Благодати. Размышления Мориака минуют церковные догматы, но он остается на пути истинного христианства и непрерывности веры, которая заключается для него в бескрайней любви к тому, чье присутствие в мире запредельно и неизменно.

Роман о близящейся смерти «Клубок змей» мог стать инвективой, порицанием, а оказался, в конце концов, прозрением уходящего из жизни человека, вдруг осознавшего, что с собой в мир иной он ничего не унесет. Так где же те, кто его любят? «Клубок змей» написан от лица больного старика, окруженного кровно близкими ему людьми: это его жена с которой он неразлучно прожил около полувека, их дочь, сын, замужние внучки. Каждый из них с нетерпением ждет его смерти, чтобы захватить в свои руки, принадлежащий ему сейф с бумагами. Старик ощущает себя в своем доме загнанным зверем в кольце охотников. Причиной всех его конфликтов оказываются деньги, не теряющие власти над душами героев даже в самые их счастливые дни. Однако луч света проник в сознание старика перед смертью, и он ушел раскаявшимся грешником. Внутренний монолог-самоизобличение, беспощадность к своим поступкам оправдали его, в конце концов, даже в глазах самого придирчивого читателя.

Сатира на темы смерти в романе Ивлина Во «Незабвенная» на выдуманный, но недалекий от действительности сюжет из американской жизни, можно