Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Федор Леонидович Синицын Страница 79

Ответ советского руководства на критику нарушений прав человека был слабым. Так, на заседании Политбюро ЦК КПСС в январе 1976 г. был одобрен «текст информации братским партиям в связи с измышлениями антисоветской пропаганды о якобы нарушении прав личности в СССР и указания совпослам». Советское руководство утверждало, что «в социалистических странах находятся отдельные лица (хотя их и немного), в том числе обиженные из бывших господствующих классов, лишенные «свободы» эксплуатации трудящихся, предатели периода Отечественной войны, а также некоторые люди, не обладающие должной политической зрелостью или необходимым жизненным опытом, чтобы понять подлинную цену продукции империалистической пропаганды»[1455]. Это заявление фактически подтверждало отказ от выявления и понимания глубинных причин недовольства в стране.

Таким образом, руководство СССР оказалось не готово к адекватному восприятию особенностей массового сознания, проявило непонимание настроений граждан страны. Как пишет Ю.Н. Щеглов, власти «недооценили кризис советского общества»[1456] — а по нашему мнению, даже еще и не кризис, который проявился позднее, в период перестройки, а пока только изменения в массовом сознании.

По отношению к проблемам молодежи (по определению, наиболее активной страты общества) власти «спрятали голову в песок», отвергая усложнение восприятия и оценки окружающего мира молодым людьми, не принимая их отход от пафоса революционных идей и интерес к зарубежным идеологическим и культурным веяниям. Разрыв поколений не только не был преодолен, но даже усилился. В итоге молодое поколение обвинили во всевозможных «грехах», и был фактически введен запрет на обсуждение проблем молодежи. Аналогичной была реакция на нежелательные для властей настроения интеллигенции.

В противоречие выдвинутым в рамках концепции «развитого социализма» лозунгам «социалистической демократии», по отношению к критически настроенным гражданам страны применялись репрессивные меры. В СССР была ужесточена цензура, продолжалось преследование инакомыслящих, хотя и с некоторым смещением упора на «профи л актирование», принудительное «лечение» и выдавливание за пределы страны.

Такой подход к решению проблем социума следует обозначить как «игнорирующе-запретительный». Несомненно, он являлся тупиковым и мог дать только поверхностное и временное подавление нежелательных для властей СССР проявлений массового сознания.

4.2. Задавливание «материального фактора»

В условиях нарастания проблем, связанных с невозможностью воплотить в реальности рост уровня жизни, руководство СССР взяло курс на сглаживание, а точнее — задавливание этих проблем.

Первое направление этой деятельности — «идейное» — имело целью снижение фокусирования граждан страны на материальных благах с помощью «давления на сознательность». Идеологи стали опираться на тезис В.И. Ленина, что социализм надо строить «при помощи энтузиазма, рожденного великой революцией на личном интересе»[1457] (хотя до того, в период введения системы материального стимулирования, они утверждали, что Ленин считал «голый энтузиазм» недостаточным). С этой же целью было связано внедрение концепции «советского», «социалистического образа жизни».

В пропаганде, во-первых, был сделан упор на то, что в СССР принят принцип «всеобщности труда» (каждый способный трудиться человек обязан это делать), распределение доходов происходит именно «по труду», и в «развитом социалистическом обществе» этот принцип применяется еще «более последовательно»[1458], чем раньше. Идеологи подчеркивали, что сам В.И. Ленин «очень ясно» указал, что материальные блага человек должен создавать «своим самоотверженным трудом»[1459](почти что отсылка к библейскому изречению: «В поте лица твоего будешь есть хлеб»). Это означало, что надо сначала хорошо поработать для общества, а потом уже рассчитывать на получение зарплаты.

В условиях бесплатного или почти бесплатного распределения многих благ важную роль играла борьба с «иждивенческими настроениями». Граждан страны призывали «не выжидать пассивно, что социализм сам собой, автоматически даст им все, в чем они нуждаются»[1460], а трудиться, чтобы это получить. Власти пытались вести профилактику и тунеядства, и «излишних» требований к государству, несоразмерных вкладу человека в его процветание. Этот принцип был вполне обоснованным, ведь традиционно принято, что чем лучше работаешь, тем на большее вознаграждение можешь рассчитывать.

Во-вторых, населению разъясняли, что материальные блага — это не самоцель для советского человека, так как они нужны ему для другого — «чтобы, не думая о хлебе насущном, повышать свой культурный уровень, полнее развивать свои способности и таланты, воспитывать молодое поколение». При этом с помощью материальных благ люди должны были реализовывать только «здоровые потребности»[1461], тратить деньги исключительно на «полезные» — в том числе, государству — цели. Реализация такой установки, в отличие от предыдущей, была оторвана от реальности и требовала значительного уровня «сознательности», которой у основной массы граждан СССР, очевидно, не было.

В-третьих, советская пропаганда порицала «культ потребления» («вещизм»), который, как считалось, «противоречит самой сущности социалистического строя, его идеологии, морали, образу жизни», является «иллюзорным», а также не может «принести семейное счастье там, где его нет». Советских людей предупреждали об опасности «нездорового и никчемного соревнования… вокруг «жигулей» и «волг», или мебельных гарнитуров…или ковров, или дач» и призывали к осознанному потреблению, ограниченному «разумными потребностями человека», обсуловленными «объективной реальностью». Требовалось, чтобы, несмотря на повышение зарплаты, человек держал свои потребительские ожидания в «разумных границах». (Эксперты ИОН при ЦК СЕПГ обозначили, что «разумные потребности» населения соцстран характеризуются «деловым отношением к общественному и индивидуальному богатству», т. е. максимальной его экономией.) Руководитель группы консультантов Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС Б.Г. Владимиров считал возможным «появление социалистического варианта общества потребления», основанного в первую очередь на «духовном развитии человека»[1462], а не получении им материальных благ, как это было на Западе.

Целью такой политики было предотвращение «чрезмерного» потребления, с которым советская экономика не могла справиться (она не справлялась уже и с «обычным» потреблением). В то же время следует не согласиться с мнением О.Ю. Гуровой, что в СССР осуществлялась «идеология развеществления», т. е. «внедрение идеи о том, что вещи должны исчезнуть из социальных отношений»[1463]. На наш взгляд, хотя «вещизм» (зацикленность на обладании материальными благами) порицали, цель «ликвидации вещей» не ставилась.

В возникновении «культа потребления» советская пропаганда обвиняла Запад, опыт которого, как считалось, показал, «что потребительство опустошает человека, делает его придатком рынка». Идеологи заявляли, что в капстранах нарастает «протест против «общества потребления» и потребления как социального идеала, против «неистовства потребления». Было объявлено, что в СССР ситуация обстоит по-другому, ведь здесь «рост производства всевозможных вещей не ведет… к разгулу потребительской стихии»[1464] (действительно, этот рост был явно недостаточным для такого «разгула»).

Установка на ограничение потребления противоречила материальным запросам советских людей, их тяге к материальным благам. Концепция осознанного потребления, которая позже распространилась в развитых странах, — результат долгого опыта. Эти страны прошли через культ потребления, пережили и «переросли» его. Советские люди к ограничению потребления