Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков Страница 74

высадились на берег, жестоко высказались в этом направлении. Амори долгое время боролся с этой точкой зрения. К сожалению, он в конечном итоге увлекается. Скажем в его защиту, что, согласно сообщениям, пришедшим из Каира, визирь Чавер начинал уставать от опеки франков до такой степени, что рассматривал возможность нового разворота союзов и тайного сближения с Нур эд-Дином. Возможно, Амори хотел предотвратить какое-то предательство с этой стороны, и это объяснило бы, почему он не дождался прибытия своих византийских союзников, чтобы действовать. В любом случае, как только решение об экспедиции было принято, он возглавил ее со своей обычной энергией.

Он покинул Аскалон 20 октября, прибыл к Бильбейсу 1 ноября и штурмовал город 4 ноября. 13-го он появился перед старым городом Каира, Фостатом. Тогда Чавер пошел на отчаянный путь, такую же, как в 1812 году Ростопчин в Москве. Чтобы франки не поселились в Фостате, он поджег город. После первого загорания огня его посланник предстал перед Амори: «Посмотри, о царь, на этот дым, поднимающийся к небу: горит Фостат. Мы бросили туда 20 000 банок нафты и 10 000 факелов. Через несколько часов это будет просто куча завалов! Тебе просто нужно развернуться!» Король Иерусалима действительно понимал, что его предприятие провалилось. Он лишь хотел, чтобы его отставка была куплена по цене хорошего возмещения за войну. Как только был внесен первый взнос, он покинул страну и вернулся в Палестину. Теперь он мог видеть всю степень вины, которую он был вынужден совершить. Это нападение на его бывшего протеже Чавера, нападение, которое в глазах общественности приняло вид государственной измены, сплотило все мусульманское население против франков. Отныне Чавер был поставлен без противовеса опеке Нур-эд-Дина. Фактически, как только была объявлена агрессия франков, последний приказал Кирку вернуться в Египет. Старый капитан, который только и ждал такой возможности, пустился в путь.

8 января 1169 года он вошел в Каир, где Чавер сделал вид, что принимает его с нескрываемой радостью. На самом деле обеспокоенный визирь пытался возобновить движение качелей и выиграть время, но время для обмана прошло. 18 января Чавер совершил конную прогулку к могиле мусульманского святого. Саладин, племянник и лейтенант Ширкуха, предложил сопровождать его. Двое мужчин ехали бок о бок, когда Саладин неожиданно схватил своего попутчика за шиворот, сбросил его с места и арестовал. Через несколько часов несчастного обезглавили, и Ширкух занял его место в кабинете визиря. Ширкух умер два месяца спустя (23 марта 1169 г.), и Саладин стал его преемником в визирате. Под этим скромным титулом, который уважал теоретический авторитет ленивых халифов из семьи Фатимидов, молодой курдский герой был хозяином Египта. Таким образом, гнусная франкская экспедиция 1168 года закончилась дипломатической катастрофой с неисчислимыми последствиями. Вместо вассального Египта и, во всяком случае, безобидного, здесь во главе этой страны только что обосновался молодой лидер, вся последующая история которого раскрыла бы гения, человека войны и человека великого государства, сильнейшую личность, созданную на свет мусульманским обществом в период крестовых походов. И Саладин, правитель Египта, продолжал считать себя там лейтенантом Нур эд-Дина. Таким образом, мусульманское единство было преобразовано из Евфрата в Нубию. Если мы хотели предотвратить удушение франкской Сирии, этой ситуации нужно было положить конец любой ценой, прежде чем она успеет консолидироваться и свергнуть Саладина. Амори, поспешно вернувшись к проекту франко-византийского сотрудничества, обратился в этом за помощью к императору Мануилу Комнину. В июле 1169 г. последний послал ему мощный флот с экспедиционным корпусом по приказу Мегадука Контостефаноса.

16 октября франко-византийская армия под командованием Амори и Контостефаноса выступила из Аскалона, чтобы покорить Дельту. В конце месяца она начала осаду Дамиетты. Но Саладину чудом удалось снабдить город, в то время как в христианском лагере возникли разногласия между византийцами и франками. Разногласия между союзниками вскоре стали настолько серьезными, что подорвали их усилия до такой степени, что 13 декабря вся христианская армия сняла осаду и эвакуировала из Дельт. Этот отказ привел к окончательному установлению Саладина во владении Египта. Он воспользовался возможностью, чтобы прибыть и угрожать Иерусалимскому королевству на стороне Газы, в то время как Нур эд-Дин осквернял великую франкскую крепость Крак-де-Моав. Столкнувшись с этими ударами, Амори I, несомненно, сожалея о недоразумениях при осаде Дамиетты, снова решил укрепить франко-византийский союз и 10 марта 1171 года сам отправился в Константинополь. Мануил Комнин устроил франкскому государю великолепный прием. Читая историю в современной хронике Вильгельма Тирского, нельзя не заметить некоторой меланхолии, потому что это действительно встреча последнего великого византийского базилевса с последним царем Иерусалима, достойным этого имени. После высадки Амори с большой помпой отвезли во дворец Буколеон с видом на порт. «К нему ведет мраморная лестница, ведущая к берегу, окруженная львами, а также мраморными колоннами потрясающей роскоши. Обычно этот путь зарезервирован для императора, но в качестве особой милости король пошел на него. Затем это прием Амори Мануилoм в большом зале почета Хризотриклиниона, личнaя аудиенция двух князей в ожидании того, что, когда занавес этого святилища византийского имперского культа будет опущен, франкские бароны увидят свого короля, восседающего в славе на почетном престоле, рядом с престолом базилевса, протокольно более высоким. В течение нескольких недель Амори был хозяином византийского монарха, который в деталях оказал ему почести своих дворцов и церквей. Однажды Мануил пригласил короля и баронов на скачки на ипподроме, на игры танцоров и мимов. «Наши люди были поражены», – признает добрый Вильгельм Тирский. Наконец Амори захотелось посетить на лодке Босфор, «руку Святого Георгия», до входа в Черное море, наблюдать и исследовать все с тем любопытством, которое мы знаем. Эти торжества стали фоном для серьезных дипломатических разговоров между Амори и Мануилом. Недавний опыт показал этим двум мужчинам, что давняя вражда между греческой ортодоксальностью и латинским католичеством только пошла на пользу исламу. Узнав о неудаче Дамиетты, они решили подготовить более скоординированную экспедицию, чтобы отвоевать Египет у Саладина.

Это был великий проект, который, прощаясь с базилевсом, Амори, снова полный надежды, привез с собой в Палестину. Шансы на этой стороне снова стали улучшаться. Чтобы угодить Нур-эд-Дину, Саладин, правда, в сентябре 1171 года подавил Фатимидский халифат в Каире, внезапно положил конец великому религиозному расколу, который разделял ислам на два столетия, искоренив ересь, как и сунниты. Но эта мера, лишившая франков возможности использовать в своих интересах религиозное соперничество в мусульманском мире, имела свой аналог. Саладин, когда был упразднен Каирский халифат, фактически, если не по титулу, оказался единственным правителем страны, истинным царем Египта. Между ним, теперь слишком сильным,