О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь Страница 69

любой другой; стыдливость — это «один из способов бытия», «искусный любовный расчет» (Бенеш). Это моральное качество, которое возникает лишь после полового созревания, оно расцветает вместе с кокетством, когда у мужчин и женщин развиваются новые жизненные центры. Ее проявление — это опыт приобретенный, но продиктованный естественным явлением — выделениями из матки (Моро). Половые органы стимулируют железы мозга, а те, в свою очередь, порождают желание, которое выражается у мужчины явно, а у женщины скрыто — в форме стыдливости (Кабанис).

Естественная, а значит, женская стыдливость — это основное качество женщин, к которому они «удивительным образом» предрасположены. Мягкость и нежность мышц придают ей робость и застенчивость, ее слабость внушает уважение, внутреннее расположение половых органов заставляет ее скрывать свои желания (Вирей). Бенеш в своей работе «Замечания на тему физиологии и нравственности женщины» (1819) подводит итог физиологической природе стыдливости в следующей убедительной формуле: «Стыдливость — это следствие чувствительности, строения и привлекательности половых органов женщины».

Стыдливость и кокетство — две стороны одной медали. Они достигают одной и той же цели, но противоположными способами: подтверждение эффективности репродуктивной функции обостряет мужское желание, а уклонение от слишком частых совокуплений не позволяет ему угаснуть. Являясь необходимым условием для продолжения человеческого рода, эта природная предрасположенность женщины (стыдливость) позволяет мужчине испытывать желание, не растрачивая его. Воздержание концентрирует силу спермы. В этом отношении культ девственной плевы — самый красивый пример: то, что когда-то сохранялось как препятствие, становится гарантом мужской силы. Физическое сопротивление усиливает желание.

У этой теории есть любопытное следствие: если стыдливость — естественное явление, необходимое для обеспечения воспроизводства, то нет никаких причин, которые ограничивали бы ее лишь миром людей. И мы действительно становимся свидетелями того, как в XIX веке спорадически появляются работы на тему стыдливости у животных, которые будут характерны для постдарвинизма. Стыдливость не дает теплокровным существам (птицы, четвероногие и человек) разрушить свое здоровье, злоупотребляя физическими удовольствиями; обезьяны, по-видимому, испытывают чувство стыда, когда кто-то рассматривает их половые органы, и дают оплеуху тому, кто протягивает руку в их направлении, отмечает Жюльен-Жозеф Вирей в работе «О женщине с точки зрения физиологии, нравственности и гуманизма» (1825).

Что касается принципиальной разницы между мужчиной и женщиной, о которой велись дебаты в конце XVIII столетия, то она подтверждена более, чем когда-либо. Быть женщиной — означает быть ею «во всех смыслах и способах существования», а не только иметь соответствующие половые органы, как считает Моро де ла Сарт. Эта разница между мужчинами и женщинами проявляется, по мнению Жана-Луи Браше, начиная с рождения и заканчивая смертью, о чем он пишет в работе «Лечение истерии» в 1847-м. Он категорически не согласен с утверждением о том, что специфические черты появляются у мужчин и женщин только по достижении ими пубертатного возраста.

Эта система взглядов не отражает все точки зрения на проблему женской стыдливости, существовавшие в XIX веке. Но она, без сомнения, является наиболее согласованной и проливает свет на то, что думали и как вели себя люди той эпохи. К тому же его концепция стыдливости является переходной между идеями энциклопедистов, рассматривавших стыдливость как условную черту, приобретенную в процессе воспитания, и идеями постдарвинистов, согласно которым стыдливость — это природное качество животного происхождения.

Взгляд психиатра

В 1810 году восемнадцатилетняя мадемуазель Д*** впадает в глубокую депрессию. Родители пытаются вывести ее из этого состояния с помощью обычных светских развлечений: прогулки, спектакли, балы, концерты. Им это удается, и вот она уже испытывает «безумное веселье». Слово «безумное» вызывает определенное беспокойство, тем более что эта веселость проявляется в присутствии молодых людей и дело доходит до того, что девушка начинает приставать к ним сама. Это уже опасные симптомы нимфомании! Но значит ли это, что она станет вести себя провокационно, сопровождая свои слова жестами? Безусловно, потеря скромности считалась бы признаком испорченности у любой девушки, хотя назойливое поведение в обществе само по себе, даже сопровождаемое жестами, не должно расцениваться как серьезная опасность. Но тот факт, что «она не может больше себя сдерживать», означает, что речь все же идет о психическом расстройстве.

«Родителям, затратившим столько усилий на воспитание этой милой девушки, было стыдно наблюдать подобные нарушения поведения у своей дочери, поэтому они обратились к врачу». Но ни один из методов лечения не дал положительного результата: ни ванны, ни кровопускание, ни успокоительные микстуры, ни опиум, ни даже высшее средство — брак. После смерти первого мужа молодая женщина быстро выходит замуж второй раз. А после того как ее второй муж погибает на войне в 1815 году (по поводу смерти первого все-таки остаются сомнения), ее безумная веселость переходит в состояние веселого помешательства. По настоянию доктора Антуана-Северина Бельмера, который описал этот случай в своей «Диссертации о нимфомании, или бешенстве матки» (1818), пациентка удалилась от светской жизни за город и, следуя его рекомендациям, ведет «дневник здоровья».

Этот любопытный случай наглядно показывает, что существует связь между сумасшествием и неуместным сексуальным поведением. Если девушка просит что-нибудь перекусить в промежутках между приемами пищи, ей выскажут порицание по поводу ее чревоугодия; если она «пристает» к молодому человеку, ее будут лечить от нимфомании. В разные периоды истории общество по-разному относилось к вопросам сексуального поведения, и в XIX столетии острота восприятия этой проблемы достигла апогея. Так, демонстрировать свою наготу в эпоху классицизма означает разврат, в наши дни — это знак протеста, а в XIX веке это считалось признаком безумия, даже если пациенты (пациентки) осознавали это.

Однажды мадемуазель К*** взбрело в голову постричь волосы, брови, ресницы, лобок и начать бегать в таком виде по коридорам. Когда ее упрекали за экстравагантное поведение, она не смела поднять глаза от стыда и, заливаясь слезами, не прекращала повторять, что болезнь сильнее ее. Об этом случае рассказывает Жак-Жозеф Моро в работе «Паранойя с точки зрения судебной медицины» (1840).

Для XIX века также характерно существование традиционной связи между целомудрием и нимфоманией: брак должен успокоить естественный пыл девушки, чрезмерная стыдливость которой могла бы подорвать здоровье. Именно эта точка зрения, предостерегающая от строгого воздержания, бытует еще со времен Гиппократа. Жюльен-Жозеф Вирей в своем исследовании «О женщине с точки зрения физиологии, нравственности и гуманизма» также разделяет это мнение. Он считает, что чрезмерное целомудрие приводит к серьезным физическим нарушениям: бешенству матки (нимфомании), истерии и т. п. В древности или в странах Востока существовали религиозные ритуалы, которые были обязаны выполнять все женщины. К ним относились непристойные танцы и так называемые «странные обычаи», когда женщина демонстрировала свою сексуальность незнакомцу. «Их целью было