Первая война Гитлера - Томас Вебер Страница 51

предполагало скорее дистанцирование от гипер-национализма или даже иногда подъём фатализма. Как в январе 1916 года заключил Герман Корнахер в своей работе, служивший с мая 1915 года дивизионным капелланом в подчинении Оскара Даумиллера: "Наша работа здесь станет тем тяжелее, чем дольше длится война. Встречаешь таких, кто стал полностью безразличен или стал фаталистом из-за своих впечатлений войны".

Однако существует опасность преувеличения степени, до которой религиозность была в упадке. В абсолютных значениях посещаемость служб и интерес к религии оставались выше, чем в мирное время, среди и католических, и протестантских солдат, как подтверждают несколько докладов. Более того, солдаты 16‑го полка не проявляли каких-либо признаков, что их религиозные верования становятся более националистическими во время войны, несмотря на попытки, особенно в протестантской военной теологии, связывать религию с призывом к национальному возрождению. К националистическим проповедям было мало склонности. Религия продолжала снабжать солдат механизмом совладания с напряжением войны, а не способом выражения националистических чувств. Во всяком случае, Оскар Даумиллер не отметил какого-либо изменения в религиозных верованиях протестантских солдат 6‑й запасной дивизии в 1916 году, отмечая: "То, что я слышал в случайных разговорах с товарищами и во время моих чтений Библии, равно как и то, что я слышал от моих друзей офицеров об убеждениях их людей, привело к следующему суждению: суть их веры та же самая, что была до войны, но духовная жизнь углубилась и стала более укоренившейся".

Примечательно то, что в то время как подъём религиозности в 1914 и 1915 годах, равно как и продолжавшиеся религиозные верования большого числа людей 16‑го полка помогали им справляться с войной и упорядочивали то, как они видели войну, рядовой Гитлер в полковом штабе был почти совершенно изолирован от этого религиозного возрождения. Причиной этого было то, что офицеры подразделений 6‑й дивизии – другими словами, фигуры в центре окружения, в котором Гитлер жил в течение войны – были довольно прохладны в своём отношении к религии. Несколько протестантских капелланов 6‑й дивизии согласны с этим. Герман Корнахер был глубоко разочарован в отношении офицеров дивизии, когда он однажды в конце 1916 года сел писать доклад о своей деятельности в ней:

Участие офицеров и врачей, и в целом образованных чинов, в религиозных службах и в религиозной жизни было менее впечатляющим. Большинство их не участвовали в этом совсем. Прежде всего, может быть множество внешних причин, почему это так; тем не менее, в соответствии с мировоззрением (Weltanschauung) и отношением к жизни многих, многих офицеров, которых я узнал немного лучше, нельзя было ожидать ничего иного. Война только проявила, сколь много материализма проникло в образованные классы.

Так что Гитлер вращался в микромире, в котором, в отличие от полка в целом, многие, по крайней мере среди офицеров, относились к религии критически. Важно ещё раз отметить здесь, что на протяжении войны он смотрел на офицеров снизу вверх и действовал по отношению к ним в уважительной манере. Это не означает, что политическая идеология офицеров RIR 16 непременно была такой же, как у Гитлера. В самом деле, мемуары Фрица Видермана, полкового адъютанта, профессионального офицера из Швабии, который присоединился к полку Листа в 1915 году, наводят на мысль, что в отличие от дискуссий со своими непосредственными товарищами, Гитлер не говорил о политике с офицерами. "Что [Гитлер] говорил в то время, не отличалось от того, что можно было ожидать от любого порядочного солдата во время первых лет войны". Однако служба Гитлера в полковом штабе и его покорное отношение к офицерам его полка, которых он рассматривал как глав свое заместительной семьи, не означало, что его недостаток контакта с религией углублял пропасть между ним и фронтовиками с их умственными воззрениями. Так что Гитлер порвал с религией, а религия была элементом, который объяснял, как солдаты-фронтовики подходили к войне. Было мало шансов на то, что он обратится к религии как стратегии в обращении с войной, когда многие офицеры его полка были полны презрения к религии. Гитлер, вероятно, был, таким образом, более восприимчив к альтернативным идеологиям, чем солдаты в окопах.

После краткого пребывания Гитлера в качестве фронтовика у него, которого Макс Аман охарактеризовал как "скромного, бледного солдата", действительно было больше взаимодействия с офицерами и их вспомогательным персоналом в полковом штабе, чем с обычными боевыми солдатами. Таким образом, Гитлер был отдалён от реальности окопов и товарищества солдат-фронтовиков.

Как продолжал напоминать своим родителям Алоиз Шнельдорфер в первой половине 1916 года, как член полкового штаба он был в гораздо лучше ситуации, чем люди в окопах: "Как телефонисту, мне тут довольно хорошо", - писал он по одному поводу. В отличие от людей, которые жили в грязи окопов, Шнельдорфер и его товарищи по полковому штабу имели роскошь беспокоиться о том, как они пострижены: "Снова я смог побриться и постричься. В настоящий момент у меня привлекательное, гладкое, молодое лицо". У Шнельдорфера, Гитлера и их товарищей даже была своя делянка, как докладывал Шнельдорфер своим родителям: "Всё в нашем огороде прекрасно растёт. Я не могу дождаться, чтобы попробовать первую редиску".

Люди, служившие в полковом штабе, состояли из "относительно небольшой группы людей, непосредственно подчинявшихся желаниям офицеров", как это описал Александр Мориц Фрей. Полковой штаб состоял из четырёх офицеров (командира, полкового адъютанта, врача и интенданта) и приблизительно пятидесяти сержантов и солдат.

Самое глубокое эмоциональное чувство, которое Гитлер ощущал по отношению к какому-либо другому существу во время войны, было к британскому дезертиру – собаке, что раньше принадлежала британской части, и которую он назвал Фоксль, т.е. "лисёнок". Обучая белого терьера трюкам, рядовой Гитлер наслаждался тем, до какой степени Фоксль повиновался ему. Хотя он приберегал свои наиболее нежные чувства для пса, Гитлер также чувствовал себя столь непринуждённо среди вспомогательного персонала полкового штаба, как он никогда не ощущал себя со смерти своей матери. Наиболее близок он был к двум другим посыльным, Эрнсту Шмидту и Антону Бахману, а это с Бахманом, как говорят, Гитлер спас жизнь Энгельгардта в ноябре 1914 года. Гитлер также был в хороших отношениях с другими посыльными. В их число входили Якоб "Якл" Вайсс, Йозеф Инкофер, Бальтазар Брандмайер, Франц Виммер и Макс Мунд. Он был также близок к Карлу Липперту, сержанту, который до 1916 года командовал полковыми посыльными, и к Францу Майеру, посыльному-велосипедисту при полковом штабе.

По словам Ганса Менда, конного посыльного в полку Листа с 1914 до 1916 года, рядовой Гитлер был не просто близок к Шмидту – оформителю точно такого