Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков Страница 46

Они обнаружили, что их издали пронзают стрелами, и они не могут сражаться в рукопашную. Их самонадеянность переросла в уныние, а вскоре и в панику. Незадолго до Амасии турки, посчитав франкскую колонну довольно деморализованной, преградили ей путь. Лангобарды бежали. Раймунд Тулузский с французами и немцами продержался до наступления темноты, затем его сердце тоже упало, и он бежал к Черному морю со своими византийскими проводниками. Полным ходом он достиг первого порта на побережье, откуда отправился в Константинополь. Когда о его побеге стало известно в армии крестоносцев, он был генералом, который мог спасти себя.

Из 150 000 крестоносцев (как минимум) в экспедиции только несколько тысяч смогли добраться до Синопа. Все остальное было уничтожено турками или отправлено в плен (июль-август 1101 г.). Первым следствием этой катастрофы было то, что франки потеряли моральное преимущество побед Годфруа де Бульона в Малой Азии. Турки, у которых с 1097 г. был менталитет побежденных, снова почувствовали себя гази, победителями. Мы увидели это сразу же, когда тем же летом 1101 года граф Гийом де Невер с пятнадцатью тысячами крестоносцев захотел возобновить путь Годфруа де Бульона через Фригию и Ликаонию.

Прибыв в Эрегли, к востоку от Коньи, он был окружен турецкой кавалерией, и его войска, пронизанные стрелами, были почти полностью уничтожены на месте (август 1101 г.). Подобная судьба ждала и последнее паломничество шестидесяти тысяч душ во главе с Вильгельмом IX Пуатье и Вельфом IV из Баварии. Они тоже достигли Коньи, но не смогли найти там припасов, так как турки очистили их раньше них. Достигнув реки Эрегли, когда несчастные, измученные жаждой, в беспорядке бросились к берегу, турецкие лучники, появившись на другом берегу, затем на всех холмах, окружили это жалкое стадо, куда летела каждая стрела. Это была невыразимая резня (5 сентября 1101 г.).

Только несколько рыцарей спаслись. Прекрасная маркграфиня Ида Австрийская, которая ехала в баварской армии, исчезла, и никто не узнал ее судьбу: мертвая или плененная в глубинах какого-то гарема? Катастрофа в Анатолии имела очень серьезные последствия для будущего Латинского Востока. Толпы, которые пошли на бойню, после завоевания Иерусалима составили вторую волну, «волну эксплуатации», призванную закрепить успех и превратить франкские княжества Сирии в настоящие колонии.

Это подкрепление в двести тысяч человек, эту иммиграцию целого народа, франкская Сирия никогда больше не встретит. Теперь необходимо будет работать более скромно, на пониженном уровне, ограниченном возможностями момента. Граф Ту-лузский – один из виновных в катастрофе, поскольку он не мог сопротивляться безрассудству лангобардских плебеев, – будет первым, кто это поймет. После катастрофы 1101 года он больше не будет беспокойным и несколько высокомерным принцем, которого мы знали. Этот универсальный кандидат на все престолы Востока отправится основать скромное графство Прованс на ливанском побережье. Эта работа, несомненно, будет более разумной и прочной, чем его первые мечты паладина.

Верно и то, что прежде чем смириться с этим, Сен-Жиль нуждался в еще одном разочаровании. После катастрофы в Анатолии он все еще думал о том, чтобы спорить с Антиохией, с Тан-кредом, и он только что высадился в устье Оронта, когда он был взят в плен авантюристом, а затем доставлен своему сопернику. Более того, Танкред был хорошим принцем и довольно легко освободил графа, но после того, как добился от него явного отказа от любых притязаний на Антиохию.

Именно тогда Раймунд вспомнил о прекрасных землях Тортоса и Триполи, которые он однажды пересек во время Первого крестового похода. Там, между Иерусалимским королевством, окончательно перешедшим к Балдуин-де-Булонь, и княжеством Антиохия, окончательно перешедшим к Боэмунду и Танкреду, была привилегированная ривьера, которая должна была напоминать ему о границах его родного Юга. Фактически флот генуэзцев курсировал в открытом море.

Раймунд заручился поддержкой генуэзских капитанов и с их помощью напал на город Тортоса на землях арабского эмирата Триполи. 21 апреля 1102 года он захватил площадь, на которой он стал своей резиденцией, ожидая возможности взять под свой контроль собственный мегаполис региона, отныне ставший его целью, – Триполи. Эмират Триполи принадлежал семье арабских кади, более или менее теоретически выходцев из Египта, Бену Аммар, очень мудрых политиков, мудрых и образованных умов (у них была одна из самых красивых библиотек в исламе), ни в коем случае не фанатиков и которые до сих пор поддерживали вежливые отношения с франками.

Таким образом, Бену Аммар надеялся, что ураган пройдет и он сохранит свою независимость: все, что им нужно было сделать, это снабдить христианские конвои, курсирующие между Антиохией и Иерусалимом и проходящие перед их полуостровом Триполи эль-Мина, этим почти неприступным «ливанским Гибралтаром».

Ситуация изменилась, когда франкский князь навсегда обосновался в стране с твердым намерением стать хозяином и закончить там свои дни. Конечно, с Раймундом де Сен-Жилем было очень мало людей, четыреста человек по самым щедрым оценкам, но, несмотря на нынешнюю незначительность его средств, он далеко не ограничивался своим новым владением Тортосой, но и продвигал свои атаки даже под стены Триполи.

Как живописно пишет Рауль де Кан, «он осмелился осаждать этот густонаселенный город в одиночку». Добавим, что горные христиане-марониты оказали ему бесценную помощь. С их помощью, а также с помощью генуэзской эскадры он 23 апреля 1104 года захватил у жителей Триполи город Джебайль, древний Библ, Гибелет летописцев.

С Тортосом на севере и Гибелетом на юге уже были определены рамки будущего графства Триполи. В центре ему не хватало его естественной столицы, самого Триполи. Как мы уже говорили, арабский Триполи XI века, втиснутый в скалистый полуостров Эль-Мина, защищенный довольно узким перешейком, был особенно трудной добычей.

Пользуясь всеми преимуществами изолированности, обеспечиваемой морем египетским флотом и, таким образом, сообщаясь с остальным мусульманским миром, Бену Аммар ждал, пока их противник не будет разочарован. Но Сен-Жиль, чтобы продемонстрировать свою непоколебимую волю и обеспечить постоянную блокаду города, поселился напротив и построил там, на скалистом выступе над ущельем Кадича, крепость, которую он назвал Мон-Пелерин и которую мусульмане окрестили этим именем. Шато-Сен-Жиль (Калаат Санджил), крепость, которая соответствует нынешней цитадели Триполи (1103 г.).

Именно в Мон-Пелерине Сен-Жиль умер 28 февраля 1105 года. Меланхолическая судьба у этого высокого барона, который, первым присоединившись к крестовому походу, был первым доверенным лицом Урбана II, один за другим он увидел все преимущества, которые он мог ожидать от него.

Другие взяли